Я замерзла, и Эванджелина обвила длинными усиками мой палец, словно желая взять за руку. Я невольно улыбнулась сквозь слезы и прошептала:

– А ты умеешь утешать.

Эванджелина радостно затрепетала крыльями.

– Ливия?

Голос Джеммы я узнала сразу.

– Ливия? Ты где?

Накрыв Эванджелину ладонью, я крикнула через дверь:

– Я здесь. Дай мне минутку, сейчас я приду в себя и успокоюсь.

– Места получше не нашлось? – недоверчиво поинтересовалась Джемма. Что ж, ее скептицизм был вполне обоснован, учитывая окружающий шум: хлопали двери в другие кабинки, перед раковиной царило оживление. Женский туалет – не то место, где царят тишина и спокойствие. И уж тем более – во время обеденного перерыва.

Я услышала, как Джемма прислонилась к двери.

– Давай выходи. Здесь так «благоухает» дезодорантом и духами, даже удивительно, что ты еще в обморок не рухнула…

После слов Джеммы послышались недовольные возгласы.

– Да ладно, успокойтесь уже, – отозвалась Джемма. – Вы удивитесь, но не всем хочется пахнуть сладкой ватой и лимонадом.

Я невольно улыбнулась.

Подождав, пока в туалете не останется никого, кроме нас, Джемма спросила:

– Что случилось? Почему ты вдруг вскочила и убежала?

– Горизонт чист?

– Мы одни, но это ненадолго. Сама понимаешь – сейчас большая перемена, время обеда, и…

Дверь снова распахнулась, и кто-то поинтересовался:

– Что, все кабинки заняты?

– Нет, все свободны, – ответила Джемма. – Кроме этой. У нас пятиминутка эмоциональной разрядки.

Девушка ничего не ответила, но я предположила, что она понимающе кивнула. В женских туалетах часто прячутся, чтобы поплакать.

– Выходи, – повторила Джемма и легонько постучала в дверь. – Давай поговорим в другом месте.

Из соседней кабинки послышался шум бьющейся о фаянс струи и клацанье набираемого текста.

Я тихонечко вздохнула. Джемма права, отсюда надо выбираться. К счастью, мы с Эванджелиной можем общаться без слов. Я молча указала на свою шею, туда, где бабочка проводит большую часть времени. Эванджелина покачала усиками, забралась мне на руку, заползла под рубашку и устроилась на своем излюбленном местечке.

Я встала и отперла кабинку. Джемма отскочила на несколько шагов, чтобы не получить дверью по лбу, и криво улыбнулась:

– Твои спагетти остынут.

Я невольно улыбнулась в ответ. Как ни старайся, а рядом с Джеммой трудно долго грустить.

Джемма приобняла меня за плечи, и мы вернулись в столовую. Джиджи ждала нас, отложив в сторону свой бутерброд, а это говорило о многом.

– Простите, – сказала я, когда мы с Джиджи расселись по местам. – Все дело в леденце.

Девочки уставились на меня так, словно я заговорила на иностранном языке.

– Все дело в леденце, – повторила я, чувствуя, как в горле снова встал ком. – Маэль угощал меня такими же, я ни с чем их не спутаю. Леденец стал последней каплей. Я не хотела плакать здесь, у всех на глазах, поэтому убежала.

– Что ж, это… дурацкое совпадение, – сказала Джемма. – Но не более того. Просто совпадение. Скорее всего, ты еще не раз с таким столкнешься. Нельзя терять самообладание только потому, что что-то напомнило о Маэле. Ты наверняка поедешь по тому же маршруту, по которому ездила с ним, или встретишь парня с таким же цветом волос. Или…

– Знаю, – перебила я. – Понимаю, к чему ты клонишь. Я и правда хочу взять себя в руки, но все случилось только вчера… Ночью я почти не спала, и тело у меня будто ватное. Кроме того, я взволнована и сбита с толку… Как тут расслабиться? Маэля тяжело ранили, он выглядел просто ужасно! Сами знаете – Аид его отец, а значит, может его убить. Навсегда убить. Но даже если Маэль умрет не полностью, если умрет лишь его тело, то я все равно его потеряю, и… – Я запнулась, голос меня не слушался. – Нам нужно придумать план. Нам срочно нужен план.