Пронзительный свист вывел его из эротического оцепенения. Он мотнул головой, сбрасывая наваждение. Какой-то молодчик, видимо, тоже захлестнутый бурей эмоций, громко выражал свое одобрение действиям на сцене. Другой, такой же, как Пепел, поплывший от визуального наслаждения, подошел к сцене с зажатой в руке купюрой, показывая, что хочет отблагодарить девушку за этот умопомрачительный танец. Тая подкралась к нему на четвереньках, как хищница на охоте. Выгнулась, подставляя себя ему. Но когда мужчина потянулся к ней, ловко увернулась. Плутовка играла с ним, так и не давая себя коснуться, пока он не взмолился. Наконец, Тая позволила просунуть банкноту под ремешок ее туфельки, естественно, запомнив филантропа, чтобы после пригласить его в приватную комнату или выполнить для него любой другой пункт из Crazy menu. Ну, почти любой.

С того памятного приватного танца, который закончился фееричным оргазмом, в Тае что-то поменялось. Отношение к себе. Она приняла решение, которое далось ей непросто, ибо в таком случае пришлось менять давно устоявшуюся закоренелую самооценку. Именно она была у Таи ниже некуда, и именно она заставляла сносить похабное унизительное отношение к самой себе, не позволяя допустить даже мысли, что может быть как-то иначе. Это вошло в привычку, и ничего предосудительного в таком отношении к себе она не видела. Но в то утро после работы она крепко задумалась, обхватив горячую кружку с чаем. Сидела в одиночестве на пустой кухне и прокручивала в голове дальнейшую стратегию своих действий, когда девочки уже разошлись спать. Она не станет больше ложиться под каждого встречного-поперечного. Хватит! Сил больше нет! Это раньше, когда ничего другого не умела, она видела лишь в этом единственную возможность заработать на жизнь. Но теперь она открыла для себя иной способ и станет двигаться в этом направлении. Да, танцем в общепринятом смысле слова это назвать сложно. И да, стриптиз в понятиях общества – это далеко не престижный род деятельности. Но это лучше, чем то, что она делала раньше. И несравненно лучше того, что делали с ней.

После выступления на сцене Тая переоделась в другой костюм, убедилась, что макияж в порядке и вышла в зал. Мужчина, что дал ей щедрые чаевые, с радостью принял приглашение. Когда она вела его за собой через зал по направлению к приватным комнатам, то почувствовала на себе взгляд. Пристальный. Оценивающий. Тая повернула голову и напоролась на цепкий, до нутра пробирающий взгляд на знакомом, грубо скроенном лице. Холодные бездушные глаза убийцы теперь горели нестерпимым пламенем. Тая зацепилась за этот взгляд, будто застряла на нем, и замедлила шаг. Было в нем что-то пугающее и притягивающее одновременно. Сзади мужские руки мягко подтолкнули ее, и зрительный контакт пришлось разорвать.

– Поедем в гостиницу? Я вижу, ты умеешь гораздо больше, чем просто танцевать, – горячо уговаривал мужчина, жадно шаря по ее телу руками. Тая извивалась на нем в разных позах, имитируя то, чего он так хотел. Она чувствовала его возбуждение, слышала бессвязные речи, но сама не отвечала. Лишь под конец танца оседлала его бедра лицом к нему и сказала, нежно обхватив его щеки руками:

– Я не езжу на выкупы.

Сказав это в первый раз, она почувствовала небывалую доселе свободу. И теперь, повторяя эти слова снова и снова, она упивалась этим чувством свободы собственного выбора.

Мужчина разочарованно вздохнул:

– Ну, что ж, твое право.

И пусть она знала, что оставаясь в баре, заработает меньше, чем могла бы, уехав с гостем – она смогла бы это сделать в обход запрету Пепла – но это был ее выбор. Ее маленькая победа над гнетом подневольной жизни «ночной бабочки».