– А ну, пшёл вон из кареты! – заорал, брызгая слюной Жилов.

– Ваше благородие! – пыталась сказать что-то напомаженным ртом та, что похудее.

– Молчите, дамы! – процедил поручик, – Его счастье, что без оружия, иначе, клянусь, тут же дуэль! И в лоб!

– Но оставить в лесу, поручик? – проговорила Скрипина.

– Ничего-с! Жить захочет – выберется! И впредь за языком будет следить!

Так как я сидел, обмерев от страха, Жилов схватил меня за грудки и просто выкинул из кареты. Заорал грылю и тот тронул, увозя моих бывших попутчиков вперёд.

Первой моей мыслью было побежать следом, объясниться. Но я вспомнил налитые кровью глаза дворянина, и решил, что лучше потихоньку пойду следом. А то не дай Бог узнает, что у меня в сумке пистолет лежит – действительно ведь застрелит, скотина! Когда почтовая карета отъехала шагов на двадцать, я тихо пошёл следом. Но отставной поручик и не думал успокаиваться. Он высунулся из окна и прокричал:

– А ну, пшёл вон, мразь!

Я сделал вид, что не слышу и шёл понуро следом. Тогда дворянин вытащил из окна руку с пистолетом и выстрелил в мою сторону. Не знаю, убить хотел или просто так бахнул, но я услышал, как пуля мимо меня просвистела. Я ломанулся с дороги в кусты, убегая из-под огня одуревшего помещика. Задыхаясь от страха, бежал и бежал подальше от дороги, пока не уткнулся в болото. Только там остановился, запыхавшийся, и оглянулся назад. Отсюда уже не было видно ни дороги, ни кареты. Я сел прямо на траву и чуть не заплакал. Вот же незадача! И кто меня за язык потянул? Впрочем, плачь не плачь, но жить хотелось. Потому, когда отдышался, я решил съесть пирожок и вернуться назад на тракт. Авось и выйду по ней назад в Бирюль! Далеко мы не могли уехать – за два часа пути хорошо если вёрст десять проехали.

Достал пирожок, начал жевать, и тут услышал густой, тяжёлый всхрап. Повернул голову и обомлел. Судя по всему, передо мной стоял самый настоящий бздым! Мерзкая, зелёная скотина, с плоской башкой и огромной пастью. Она чем-то напоминала жабу, только в размерах была, как лошадь! Я встал с пирожком в руке и медленно повернулся к чудищу…

Бздым раскрыл пасть, и оттуда вывалился здоровенный язык. Я скосил глаза вниз, на холщовую сумку с револьвером, которая так и осталась сиротливо лежать на земле. Пока наклонюсь, пока достану оружие, пока прицелюсь… бздыму же, чтобы прыгнуть, нужно всего полсекунды. Не зная, что делать, я решил попытаться действовать так, как с медведем – заорать погромче и пострашнее. Где-то читал, что крупный хищник может испугаться сильного крика и уйти. Потому я, обмирая от страха, поднял вверх руки и заорал. Обычно я и кричать-то особо не умею, но тут ужас, видимо, разомкнул скрытые резервы моих лёгких, и я заревел так, что сам себя испугался! Бздым вначале выпучил свои и без того вытаращенные глаза, а потом вдруг стал пятиться от меня, развернулся и одним прыжком скрылся в чаще.

– То-то же! – самодовольно сказал я, опустил руки и повернулся, чтобы поднять сумку. И тут я увидел жуткую до безобразия животинку. Ростом она была мне где-то по колено. Абсолютно лысая, в складочку, невероятно отталкивающая. Морда – что-то между кошачьей и собачьей харей. Огромные острые уши торчком – чуть ли не больше головы. Эдакие два треугольных лопуха-локатора. И толстые лапы. Тварь сощурила глаза, и я решил, что она тоже испугалась моего крика. Потому опустился перед ней на корточки, погладил левой рукой и заговорил ласково:

– Не бойся, хорошая моя! На пирожочек!

Животное, описание которого я не встречал ни в одной книге, поморгало, глядя на меня, икнуло, совсем как человек, понюхало пирожок и заглотило его одним движением. Я достал ещё один пирожок и опять скормил существу.