– Убиенный лежал на спине, лицом кверху, – я быстро подточил карандаш и спросил старосту: – Глаза закрыты были?

– У кого? – прошептал с пола Владимир Пантелеевич.

– У убиенного, конечно, – я взял наизготовку карандаш и приготовился писать.

– Закрытые, господин Пентюх!

– Закрытые, – записал я, и начал конспектировать дальше: – Руки раскинуты в стороны, левая нога оттопырена!

Когда переписал позу, продолжил опрос:

– Итак, убиенный в неизвестном мундире…

– Почему неизвестном? – Корюх глянул на меня удивлённо: – Это мундир Дарчии!

– Ага! – я от изумления вытаращил глаза: – А вы откуда знаете?

– Так служил на западной границе пять лет! В Дарчии в таких мундирах ходят!

– Это меняет дело, – я вновь принялся писать, но остановился: – А как правильно? Дарчиец, дарчиянин или дарчианец?

Староста моргнул и признался:

– Не знаю, мы их дрочерами называли.

– Дроче… – принялся писать я и плюнул: – Владимир Пантелеевич! Не могу я такое в официальном документе прописывать!

Я подумал и нашёл выход. Написал: «мужчина в мундире Дарчии». Закончил опрос старосты. Потом опросил Федоса. Но тот мало что смог добавить. Шёл, увидел. Закричал. Прибежали.

– А откуда убиенный идти-то мог, Владимир Пантелеевич? – спросил я у Корюха, – Почтовая карета в тот день была в селе?

– Была-с! Я с каретой и отправил письмо исправнику, что убиенного нашли!

– А перед этим?

Староста задумался и кивнул:

– И перед этим была.

– То есть, мог на карете приехать и остаться?

– А зачем оставаться ему? – староста посмотрел на меня с удивлением.

– Откуда ж я знаю? – я развёл руками, – У вас из Дарчии никого не живёт? Может, в гости к кому заехал?

– Да я кареты встречаю, не было никого! – Владимир Пантелеевич помотал головой: – И из Дарчии нету никого у нас.

– Ну, и ладно! – я махнул рукой: – Я всё описал, вас опросил, а дальше пусть уже сыщики разбираются! Карета на Бирюль завтра?

– Завтра-с. В полдень приходит.

Когда я вышел на улицу, уже темнело. Тварь подбежала ко мне и ласково завиляла уродливым хвостом. Я подумал немного и наклонился, чтобы погладить животину. И вздрогнул от знакомого девичьего голоса:

– Кто это тут у нас?

Распрямился резко и увидел Ирину. Покраснел густо, но, надеюсь, в темноте этого не видно было и спросил невпопад:

– А ты откуда здесь?

– Как откуда? – засмеялась девушка, – Приехала с командой своей!

– С командой? – тупо переспросил я, припоминая, что Ирина действительно рассказывала что-то про команду. И про то, что они изыскания проводят какие-то в нашем уезде. Правда, я плохо помнил, что за изыскания. Дело в том, что когда девушка это всё рассказывала, она сидела рядом со мной на травке, изредка касаясь меня своей… округлостью. Ну, той самой, которая между шеей и солнечным сплетением. А я ведь говорил уже, что с девушками у меня… не сильно ладилось. Потому, когда чувствовал прикосновения эти, всё плыло, как в тумане. И забывал обо всём. Вот и помню совсем смутно, что да, точно, команда какая-то была. В разговоре. А вот что за команда… Впрочем, Ирина быстро сама всё рассказала:

– Со мной мои помощники – гмур Дырн и тырк Бобо. Вон они, лошадей распрягают!

– Гмур и тырк? – опять тупо переспросил я. Те и другие были представителями нечеловеческих рас, населяющих эту планету. Про гмуров, их низкий рост, мастеровитость и кряжистость я уже рассказывал. Но вот если они были похожи на невысоких людей, то тырки на людей походили мало. И хотя руки у них были, и племя это являлось прямоходящим, ноги у тырков заканчивались копытами. А на голове были натуральные рожки. Не очень большие, конечно, но имелись. Ну, и рожа волосатая, как у обезьян, только вытянута, а нос широкий, будто у коров каких. Тырки отличались могучей силищей, невероятной выносливостью и… кажущейся тупостью. Многие думали, что интеллект тырков равнялся интеллекту первоклассника, а то и вовсе детсадовца. Тут уж как повезёт. Говорить они умели, но лавры Цицерона не снискали бы. Но на самом деле тырки были не только могучими, но и очень даже сообразительными. И те, кто общался с представителями этой расы точно не назвал бы их глупыми.