Впереди, метрах в ста пятидесяти, из травы раздался многоголосый крик и на деревья с невероятной скоростью взлетела стая обезьян. Вслед им на нижнюю ветку запрыгнул жёлто-зелёный камуфлированный хищник, похожий на леопарда, но с четырьмя небольшими рогами. Он недовольно мяукнул и прижался к стволу дерева. Пока мы доехали, цвет шерсти хищника поменялся на серо-коричневый с зелёными пятнами. Разглядеть рогатого леопарда среди ветвей стало почти невозможно.

Я посмотрел на зверя внутренним взглядом и понял, что он уже переключился с дико орущей обезьяньей стаи на другую цель. Он поджидал нашу машину. Я вспомнил опыт ночной езды и принялся внушать кошачьему, что мы вовсе не автомобиль. Даже не животное. Мы – катящийся по земле валун, весом в две тонны. И ему очень небезопасно будет пытаться нас атаковать.

Сначала я не чувствовал отклика своим мыслям, но постепенно хищник проникался представленным мной виденьем ситуации и, когда мы проезжали под деревом, леопард уже вновь нацелился на молодого самца обезьяны. Бобров так ничего и не заметил. Он внимательно смотрел вперёд, объезжая особо заметные неровности.

Через три часа мы въехали в широкую, наезженную колею.

– О, похоже, правильно идём, – заметил Серёга и повернулся ко мне. – Струна, ты что, спишь что ли?

– Нет, размышляю, – сказал я, открыв глаза.

– Может, порулишь, пока колея?

Я кивнул, Бобёр остановил машину, и мы поменялись местами. Он тут же достал из-под сиденья термос и налил себе в крышку горячего чая.

– Будешь?

Я помотал головой. Чая не хотелось.

– Вода есть?

– В канистре, – он махнул рукой назад. – Хочешь, попей, пока не поехали.

Я вышел, достал канистру с водой, напился, умыл лицо, и мы тронулись дальше.

По колее ехали ещё не меньше трёх часов, затем Бобров сверился с картой и предложил:

– Давай-ка поищем место, куда можно таракашку спрятать. Тут не больше пяти километров осталось, дальше лучше пешком.

Я остановил машину, и мы разошлись в поисках укромного места.

– Струна Бобру.

– Здесь Струна.

– В ста метрах от дороги на два часа от машины подходящий грот. Возвращайся и рули туда.

– Понял, конец связи.

Грот представлял из себя неглубокую пещеру, поднятую от подножья горы метра на полтора, и я сначала не понимал, как Бобёр собирается туда заехать. Но он достал из кузова двуручную пилу, и мы в пять минут спилили росший неподалёку почти земной тополь. Потом так же быстро разрезали ствол на четыре части и уложили куски ко входу. Примерили, закрепили камнями, и получили очень удобные слеги, если конечно, не бояться с них соскользнуть.

Бобров сел за руль, перекрестился и очень медленно и осторожно въехал в пещеру. Машина поместилась полностью, после чего он заглушил двигатель и выбрался наружу. Руки его заметно подрагивали.

– Ух! – сказал он и совершенно по-собачьи встряхнулся. – Бери ветки, давай тут всё прикроем. Только винтовку свою в машине не забудь.

Когда с маскировкой было покончено, мы ещё раз сверились с картой.

– Вон туда, – Сергей указал на заросшую лесом вершину, высотой метров пятьсот. – Если я не ошибся, вход в пещеру будет прямо напротив, и мы всё отлично увидим.

Он ошибся и нам пришлось лезть на соседнюю вершину. Эта гора была гораздо выше, километра в полтора, вся заросшая густым лесом, но зато и на самый верх забираться не пришлось. Прямо под юго-западным склоном грунтовая дорога поворачивала влево, тут же упираясь в подножье противоположной горы. А сразу над небольшой выровненной площадкой чернел провал явно облагороженной человеком пещеры. Над ней, сбегая со склона и искрясь на солнце, журчала полноводная речка, но вход был сух. Поток прямо над отверстием упирался в огромную каменную глыбу, на мой взгляд, не меньше сотни тонн, резко заворачивал вправо и серебряным водопадом падал в длинное, прозрачное озеро. Я на некоторое время залюбовался этой красотой и величием.