– Для начала хватит кино и кафе. – Подхватив очки с пола, тётя Клер вручила их брату. – Амуры вполне могут подождать.

Никто опять не нашёлся что ответить, и в кухне повисла тишина. Один только Пёс старательно сопел и пыхтел: он искал, не завалилась ли в щель крошка собачьего печенья.

Потом высказалась Скай.

– Пап, ты только не обижайся, ладно? Но, по-моему, все эти шуры-амуры – не для тебя.

– Не обижусь, дочка. Я с тобой согласен, – сказал мистер Пендервик.

Бетти тихонько перебралась со своего стула на папины колени.

– Тогда зачем тебе с кем-нибудь встречаться, пап?

– Затем, что ваша мама так решила, малыш, – ответила за него тётя Клер.

– Мама? – Джейн тихо ахнула.

Розалинде вдруг стало душно и глазам больно от яркого света.

– Не верю! – Она тряхнула головой. – Тут какая-то ошибка.

– Да нет, всё верно, Рози. Это была мамина идея. – Мистер Пендервик задумчиво смотрел на голубой листок, который он всё ещё держал в руке. – Понимаешь, она за меня беспокоилась. Не хотела, чтобы я остался один.

– Но у тебя же есть мы, – возразила Розалинда.

– Взрослые иногда нуждаются в компании других взрослых, – сказала тётя Клер. – Даже если дети у них самые распрекрасные.

– Я только не могу понять, – Скай потянулась за вилкой, – почему вы сейчас-то об этом заговорили? У тебя что, есть кто-нибудь, с кем ты собрался… – она ткнула вилкой в столешницу, – встречаться?

– Нет. – Мистер Пендервик поглядывал на вилку так, будто ему хотелось отобрать её у дочери и самому во что-нибудь потыкать.

– Ваша мама решила, что, когда вы немного подрастёте – а вы уже немного подросли, – папа должен подумать и о себе, о своей жизни. Ну то есть как-то её устроить. И, наверно, она права. В общем… – Тётя Клер слегка запнулась, но тут же продолжила: – Мы с Мартином договорились так. Он всесторонне изучает этот вопрос, находит для себя… м-м-м… подходящих кандидаток и встречается с ними. И делает как минимум четыре попытки.

– Четыре!

Раз… два… три… четыре – вилка Скай четырежды ткнулась в столешницу.

– Если в итоге он всё-таки решит жить отшельником – пожалуйста. Но сначала он должен попытаться. И потратить на это несколько месяцев. И отнестись к этому серьёзно! Да, серьёзно, а не крутить носом и не делать вид, будто во всём штате Массачусетс нет ни одной приличной женщины! – На этом месте мистер Пендервик со стоном закатил глаза, но тётя Клер неумолимо продолжала: – А чтобы помочь вашему папе сделать первый шаг – ну, то есть чтобы облегчить ему задачу, – я уже позвонила одной своей приятельнице, а она позвонила другой своей приятельнице, которая живёт здесь, в Камероне. И которая не замужем.

Розалинде становилось всё хуже: в ушах у неё звенело и гудело – правда, с той стороны, где холодильник, гудело почему-то заметно громче.

– Ну и? – Скай воткнула бедную вилку в стол изо всех сил – даже черенок погнулся.

– Ну и – завтра вечером у меня свидание с некой мисс Мунц, – сказал мистер Пендервик. – Понятия не имею, кто она такая. Всё. Iacta alea est[4]. Жребий брошен.

Розалинда вдруг резко вскочила на ноги, так что стул с грохотом опрокинулся.

– Что с тобой? – чуть ли не хором воскликнули все, но Розалинда и сама не знала, что с ней. Знала только, что она задохнётся, если немедленно, сейчас же не выйдет на воздух. Спотыкаясь и отталкивая чьи-то руки, она устремилась к выходу. Уже в прихожей до неё донёсся голос тёти Клер: «Не трогайте её, пусть…»

«Да, не трогайте меня, – думала Розалинда. – Пусть!»

И папин голос:

– Рози!

Но ответить ему – даже просто оглянуться – было выше её сил. Оказавшись на улице, Розалинда несколько раз глубоко, жадно втянула в себя ночной воздух. Наконец-то!