– Так это только сказки? – спросил я.

– Сказки уже то, что джинна можно заточить в бутылку или лампу. Нет в этом мире силы, способной сделать это.

– А ты?

Сагир снова улыбнулся своей фирменной улыбкой сытой акулы.

– Я – сильнейший из джиннов. Да, пожалуй, я мог бы. У меня бы хватило сил. Но среди джиннов нет дураков, это особенность лишь людского рода. Джинн не станет враждовать с тем, кто сильнее его. Впрочем, нет, джинн вообще не станет враждовать. Нам это не нужно. Скопище миров достаточно велико, чтобы всем нам хватило в нем места. Но даже если бы человек когда-то обнаружил джинна, заточенного в бутылку… Чтобы выпустить его из этой тюрьмы, ему потребовалась бы сила, которой владели единицы людей! Ребенку не разрушить стену, которую возвел взрослый, так и простому смертному не разрушить заклятья наложенного тем, кто тысячелетиями совершенствовал свое магическое искусство.

– Сагир, поправь меня, если я что-то путаю, но я четыре года жил с мыслью о том, что я освободил некое существо, лишенное тела и заточенное на страницах талмуда "Al azif". И только год назад после того, как Катя встретила в этом лесу тебя, я соотнес эти два события, и пришел к выводу, что выпустил из книги джинна.

Я опустил из своего краткого пересказа тот факт, что был крепко пьян, взял с полки у Васи Ложкина первую попавшуюся книгу и прочел в ней первое попавшееся заклинание. Ни малейшего намерения освобождать кого бы то ни было у меня не было! Все, чего я хотел – это напугать Ложкина и заставить его выдать мне то заклинание, которым этот мерзавец перенес в меня в "Годвилль" – чудесную браузерную игру, пребывание в которой мне очень понравилось.

– Да, то был я, – кивнул Сагир, – но то не ты меня освободил, то я вырвался из заточения, в котором провел без малого тысячу триста лет.

– "Нет в этом мире силы, способной сделать это"? – передразнил я.

– С огнем играешь!

Я пожал плечами, мол, мне не привыкать, да и терять уже нечего.

– Был в этом мире один безумец, раскрывший многие законы мироздания. Слишком многие. За свое знание он жестоко поплатился, но перед этим натворил много бед. Ты слышал его имя. Ты держал в руках его книгу. Пожалуй, самую известную черную книгу во всем множестве миров.

– Абдул Альхазред?

– Да. Поэт, гений, безумец… Я пытался остановить его, пытался воззвать к его разуму, тянувшемуся ко все новым и новым ужасающим тайнам. Вот уж кто по-настоящему играл с огнем. И доигрался! Но прежде он сумел сковать меня и заточить в созданное им узилище. И поверь, не я один томился между строк этого зловещего тома. И тебе еще повезло, что ты наткнулся на меня, а не на кого-то еще. Подобных Альхазреду больше нет и не будет. Поэтому повторюсь, нет в этом мире силы, способной обуздать мощь джинна. И никогда больше такая сила не появится.

– Почему? Ведь если был один человек, то…

– Других таких не будет. Прошли те времена, когда люди тянулись к запретным знаниям, когда людям было тесно в их мире, когда они пытались постичь будущее и разгадать загадки прошлого. Не бывать ни новому Альхазреду, ни новому пророку Сулейману. Ты ведь и сам это видишь, не так ли?

Я кивнул, но тут же вновь вскинул голову, чтобы возразить…

– Да, да, да, – перебил меня Сагир, – тебе хочется оправдать человечество. Твой давний знакомец, Ложкин, мнивший себя черным магом – разве не постигал он запретные знания? Постигал. Но он не стремился к знаниям ради самих знаний. Он тешил себя верой в то, что хочет дотянуться до великих Богов Хаоса, но сделал ли он хоть один настоящий шаг к этому? Хоть один крохотный шажок? Нет. Он штудировал древние книги лишь ради практических, корыстных целей. Изучал способы перемещаться между мирами лишь для того, чтобы забросить в них своих врагов без права возврата.