− Тормози! – заорала Карин, видя, что они катятся куда-то, где мерцает подобие света. А что именно может быть светом внутри вулкана, она и думать не хотела.

Вильхар тормозить начал раньше, чем она скомандовала, и даже бур выключил, чувствуя, что махина покатилась куда-то сама.

− Черт. Черт. Черт! Да стой ты! – кричала Карин, понимая, что там за оконцем – теперь, словно в качестве иронии, полностью совпавшем с прорезью в буре, а значит ничем не прикрытом − света становилось все больше.

− Поворачивай! – взвизгнула она, когда они буквально вылетели на подобие площадки. – Куда-нибудь поворачивай!

Вильхар дернул рычаг. Танкобур повернулся и остановился, но тут же дрогнул. Одно из задних колес все же соскользнуло в пропасть.

− Мамочка, − простонала Карин, понимая, куда они могло упасть.

− Теперь немного вперед? – уточнил Вильхар, видя, что ее самообладание закончилось, а панель управления текстом писала, что в таком положении левая гусеница под угрозой повреждения.

Карин кивнула и даже заставила себя еще раз посмотреть в окошко, чтобы убедиться, что у них есть пространство для такого маневра.

Танкобур тихо отъехал в сторону и снова остановился.

− Все, − зачем-то сказала Карин, а Вильхар просто бросился к люку, открыл его и выглянул наружу.

− Ебаный пиздец! – сказал он с явным восхищением, забираясь на крышу махины.

Прямо перед ним действительно было жерло вулкана, заполненное подобием света, потому что где-то внизу плескалась магма. Он не сомневался, что увидит ее, если подойдет ближе, потому что ее брызги виднелись у противоположной стены.

− Надеюсь, наши враги тяжелее и хорошенько булькнут в это счастье, − сказал он со злорадным смехом, когда Карин появилась рядом.

Лично она все еще не верила, что они живы, а Вильхар смеялся и, хлопая ее по плечу, по-дружески обнимал.

− Эй! Бодрее, детка! Мы это сделали! Мы выжили и, кажется, нашли отличное место для временной базы. Смотри, какая здоровая площадка и хуй нас кто тут найдет! Ну! Радоваться надо, а ты киснешь.

Карин кивала и осматривалась. Площадка действительно была большая, чуть меньше старого лагеря, не ровная, местами слишком пологая, но вот найти ее будет действительно сложно, а это может оказаться самым важным, если твой враг слишком силен.

У Зены дрожали руки. Они, конечно, не могли дрожать по-настоящему, но ее, составленная на основе наблюдений, программа точно гласила, что есть такая степень гнева, когда и руки дрожат, и челюсти сжаты. Последнее так кривило ее лицо и буквально выдавливало искусственные глаза, что на ее лысую голову смотреть было страшно, но Дориан держался.

Стоял рядом и смотрел то на нее, то на потухшую панель. Связь с отправленной на материк командой только что оборвалась, а теперь, нажав несколько кнопок на панели, Зена узнала, что боевого транспорта у нее не осталось. Один маленький буравчик в ангаре и тот старый.

«Ну же, скажи, что они идиоты», − мысленно просил ее Дориан.

Он много месяцев отслеживал ее реакции, чтобы научиться на них играть. Зена, как бы она ни была развита, − всего лишь искусственный интеллект, а значит есть комплекс установок, которые влияют на нее сильнее, чем любой человеческий темперамент.

− Идиоты! – заявила Зена, и взволнованному Дориану сразу стало легче. – И что мне теперь делать? Посылать еще одного разведчика.

− Бесполезно, − сказал Дориан и тут же прикусил язык, понимая, что ей это не понравится. Просто он привык, что, если его командир высказывал что-то вслух, вопрос обсуждался.

С Зеной все было не так. Ничто не могло обсуждаться. Она могла лишь задавать вопросы и получать на них ответы, но ему нужно было чуть больше подобия эмоций, чтобы добиться своего.