Но будем поосторожнее с этим словом – «долг». Как бы нам не спугнуть синюю птицу счастья!

Мы хотим вырастить человека долга? Значит, нам нельзя пользоваться словами «долг», «должен» для попрека и принуждения. Нельзя говорить ребенку: «Ты должен, ты обязан, это твой долг, мало ли, что тебе не хочется, в жизни многое не хочется, а надо делать, мне, может быть, тоже не хочется на работу ходить». Многие люди думают, что долг – это то, чего не хочется делать.

Да нет же, нет! Как огня следует бояться такого взгляда. Это самое страшное, что только может произойти с нашими детьми – если в их сознании долг разойдется с радостью, если им будет казаться, что работа, долг – это одно, а радость жизни – это другое. Вырастут люди раздвоенные, несчастные и, главное, неспособные понять, отчего же они несчастны. Многие несчастья в жизни оттого, что человек дурно воспитан и считает долг обузой. Он обычно оправдывается тем, что не нашел свое место – вот нашел бы, и был бы счастлив; а делать с удовольствием всякую работу он не научен.

Но если мы не станем применять слово «долг» по пустякам («Убери постель! Это твой долг!»), если мы будем помогать детям выполнить свой долг так, чтобы он никогда не был им обузой, то постепенно чувство долга само вызреет в душах детей. В хорошей семье каждый радостно несет свои обязанности, постепенно завлекая детей радостью всякой работы.

Соединим в сознании ребенка долг и радость – и больше ничего для воспитания не нужно.

«Как же так, – спросят, – вы же говорили, что надо желать счастья ребенку, а больше ничего не нужно!»

Да ведь это все одно и то же. Тысячи слов в книжке, но все они про одно и то же, таинственное и невыразимое – его нельзя объяснить и передать иначе как растратив великое множество обыкновенных и высоких слов.

Что же, однако, сказала о счастье женщина в автобусе? Позже выяснилось, что она научный сотрудник, специалист в области химии белков. После долгого обдумывания предложенного ей вопроса она сказала:

– Я не могу дать определения счастья. Вот ученый! Ученый не тот, кто все знает, а тот, кто точно знает, чего он не знает. Но, – добавила моя спутница, – может быть, так? У человека есть духовные стремления: когда они удовлетворяются, он чувствует себя счастливым. Похоже на правду?

Вот ученый…

А еще важнее, что моя соседка наверняка знала счастье – я потом видел ее сына, он поджидал маму. Это счастливый мальчик.

Вглядываясь в незнакомых детей, я не думаю о них «хороший», «плохой», а прежде всего стараюсь понять: счастливый? несчастный? несчастненький? Как бы там ни было, пусть выпадет нашим детям лучшая доля, пусть никогда не угаснет в них стремление к счастью, пусть они чувствуют себя счастливыми, живя в сознании правды и долга перед нею.

По известным словам Толстого, все счастливые семьи счастливы одинаково. Почему? Да потому, что люди до ужаса изобретательны на неправду. А правда – одна, а долг у людей один: любовью своей и совестью поддерживать правду на земле.

Детство: тайные домики-секретики под стеклышками у девочек, склады нужных вещиц в кармане у мальчиков, все эти прятки, жмурки, беспричинные радости, беганье, все эти невероятные события, о которых рассказывают, захлебываясь и широко открыв глаза, все эти небрежности и бестактности – схватил кусок хлеба и убежал, все эти ушибы, порезы, синяки, не износившиеся, а буквально сгоревшие ботинки, все это хвастовство, залихватство – а рядом пугливость, страхи, преувеличения, пренебрежение домом и уроками, все эти школьные неприятности, из которых пытаются выйти такими фантастическими способами, что неприятности разрастаются до чудовищных размеров, все эти обиды по пустякам, эти почти ежедневные «все, я пропал, я погиб», и эта любовь к отцу и матери, так не похожая на любовь…