– Какой вечер! – Николь прикрыла глаза, глубоко вздохнула и сказала вдруг: – Ты придешь на концерт?

– Какой еще концерт? – растерялась я. – Ты ничего не говорила.

– Разве? – она потерла лоб и вдруг звонко рассмеялась. – Я стала такой рассеянной! В пятницу, в шесть. Придешь?

– Конечно, – пообещала я уныло. Обижать Николь не хотелось, хотя не люблю я эти шумные сборища.

– Договорились! – она радостно улыбнулась. – Значит, билеты я тебе завтра принесу.

– Билеты?

Она махнула рукой.

– Ну, приведешь своего парня.

– Да нет у меня парня, – настроение осело, как плохо взбитые белки.

– Нет? – Николь даже приостановилась. – Серьезно? Давай с кем-нибудь познакомлю.

Я насупилась и переложила пакеты из правой руки в левую. Почему все норовят меня с кем-нибудь свести?

Повернулась – и чуть не полетела носом вперед, запнувшись о бордюр. Перед нами из боковой улочки вынырнула Клалия с большой корзиной и деловито зашагала к унылому серому зданию, похожему на казарму. Его окружал заброшенный сад, такой же неухоженный и безрадостный, как сам дом, и старый кирпичный забор, который пытались облагородить краской, но без особого успеха.

Клалия уверенно толкнула калитку и скрылась за раскидистым дубом.

– Ты знаешь, что там? – спросила я почему-то шепотом, кивнув на старый дом.

Николь посмотрела на меня с удивлением.

– Сиротский приют. А что?

– Да ничего. Знакомую увидела. Интересно, что ей там понадобилось?

– А, ту тетеньку из твоего кафе? – она встряхнула волосами. – Наверное, пожертвования принесла. Видела, какая у нее корзина?

– Видела, – согласилась я и покачала головой, в которой это не укладывалось.

Клалия – и носит передачи сиротам?! Ну и ну!

***

Я возилась на кухне «Си-бемоль», одновременно присматривая за плюшками с корицей в духовке и занимаясь блинами. Сегодня они удались: тоненькие, кружевные, чуть поблескивающие от сливочного масла. Так и просились в рот!

Хлопнула дверь, выдавая раздражение Клалии. Она была не в духе больше обычного, так что спрашивать насчет детского дома не стоило. Впрочем, это вообще не мое дело.

– Скоро ты? – процедила Клалия за моей спиной. – Миссис Лерье ждет!

– Уже готово, – я улыбнулась, любуясь делом своих рук.

От одного вида блинов со свежей клубникой и взбитыми сливками рот наполнялся слюной.

Она выхватила тарелку и, фыркнув, ушла в зал. Я только плечами пожала и чуть добавила газа под блинной сковородкой. Налила половник теста, наклонила сковороду, заставляя тесто растечься по ней ровным кругом. Руки действовали сами по себе, а я поглядывала на улицу, на скамейку под каштаном, где устроилась влюбленная парочка. Они просто держались за руки и смотрели друг другу в глаза, а меня вдруг пронзило неприятное чувство. Не зависть, нет. Просто одиночество, глубокое и безысходное. Конечно, у меня были знакомые, даже подруга – я улыбнулась, вспомнив вчерашний вечер – но это ведь совсем не то!

Может, зря я не согласилась? Вдруг родственник Клалии мне бы понравился? Или кто-то из друзей Николь?

Я прикусила губу и заставила себя отвести взгляд. Хватит ныть! Еще и блин чуть не пригорел, пока я пускала сопли!

Торопливо схватившись за лопаточку, я ойкнула, задев ребром ладони раскаленный бортик сковороды. Надо бы обработать, но это подождет. Смахнув готовый блинчик на тарелку, я снова налила тесто, а пока оно подрумянивалось – до хрустящих краешков, не дольше! – я сунула руку под струю холодной воды. Заодно и умылась, а то по такой жарище торчать у плиты целый день трудновато.

– Синтия! – раздраженный голос Клалии заставил меня быстро закрутить кран.

– Минуточку! Я занята! – крикнула я в ответ, орудуя лопаткой.