Я заварила чай и умяла с ним три слойки – от беготни и нервотрепок разыгрался аппетит. На тарелке высилась еще целая горка румяной выпечки. Смазанные яйцом бока лаково блестели, из разрезов завлекательно выглядывала начинка, а запах… Пожалуй, я увлеклась – столько мне не съесть даже за два дня.

Поначалу я хотела угостить старенькую соседку, мисс Донахью, но ее не оказалось дома. Подружек я здесь завести не успела, разве что… Хм, а это мысль!

Не давало мне покоя выражение лица Николь, когда она твердила, что не любит Стивена Донована. И мистер Оллсоп тоже считал, что она наврала.

Конечно, это нагло и беспардонно – врываться в гости без приглашения. С другой стороны, я ведь не с пустыми руками? В крайнем случае отдам ей слойки и сбегу.

Я вытерла липкие от крема пальцы и потопала в прихожую.

В телефонной книге оказался только один мистер Лерье, так что проблем не возникло. Быстро, не давая себе шанса передумать, я набрала номер. Вопреки ожиданиям, ответили почти сразу.

По телефону ее голос был похож на отдаленные раскаты грома.

– Резиденция мистера Лерье.

– Здравствуйте, миссис Лерье, – сказала я, отчаянно труся. Вон как ладони взмокли! – Это Синтия Вирд, повар-кондитер из «Си-бемоль», помните?

– Разумеется! – пророкотала она после небольшой заминки. – Рада слышать вас, милочка. Простите за прямоту, что-то случилось?

– Да! То есть нет… В общем, мне нужно встретиться с Николь Фиш. Вы не подскажете ее адрес?

Понимаю, надежда шаткая, но искать Николь по всем корпусам общежития мне не улыбалось.

– Где-то у меня записано. Минуточку… – она чем-то пошуршала, затем проговорила так громко, что я невольно отодвинула от себя телефонную трубку. – Пишете?

– Да-да!

Я стоя накарябала в записной книжке имя и адрес Николь. Никак не дойдут руки купить новый журнальный столик в прихожую, а нынешний вот-вот развалится. По-хорошему, всю мебель в квартире давно пора менять. Увы, на антиквариат она не тянула, зато на рухлядь – вполне.

– Быть может, мне пойти с вами, милочка? – поинтересовалась миссис Лерье, убедившись, что я записала все правильно.

Я заверила, что справлюсь сама, и положила трубку. Глубоко вздохнула, наскоро собрала торт и отправила в холодильник настаиваться. А сама переоделась в приличное темно-синее платье с рукавами-фонариками и пышной юбкой, стянутой узким пояском. Подкрасила губы, схватила сумочку и выскочила на лестницу…

Миссис Лерье снабдила меня не только адресом, но и точными указаниями, так что всего через четверть часа я уже стояла перед дверью с кривовато приколоченным номером «16». Глазомер у того, кто его прибивал, был неважным, а может так вышло по рассеянности. В такой обстановке немудрено: кто-то пел арию, кто-то с выражением произносил трагичный монолог, совсем тихо фальшивила скрипка, играла пластинка с популярной танцевальной мелодией. Да тут с ума можно сойти!

Стучать пришлось долго, наконец дверь распахнулась и на меня уставилась растрепанная Николь. Судя по красным глазам и опухшему носу, она совсем недавно плакала. Вот вам и «он мне больше не нужен!» А по какому еще поводу может рыдать теплым майским вечером красивая и талантливая девушка? Не из-за заваленного экзамена же, в самом деле!

– Здравствуйте, – она нахмурила лоб и спросила неуверенно: – Мисс Вирд?

Я обрадованно закивала.

– Да-да, это я. Можно войти?

Она нехотя посторонилась. Я перешагнула через порог и с трудом сдержала рвущееся с языка восклицание.

– Присядете? – предложила она, с сомнением оглядывая бардак. – Извините, у меня не прибрано.

«Не прибрано» – это мягко сказано. В комнате творилось такое… Сумки и шарфы висели на пыльной люстре, платья грудой навалены на единственном стуле, а весь диван и стол усыпаны нотными тетрадями, фантиками от конфет и скомканными салфетками. Словосочетание «творческий беспорядок» обрело для меня новую глубину.