– Эй, друг, да ты никак мне долг решил вернуть? – с деланной радостью воскликнул Айвен. Лицо Хорька же сразу осунулось и помрачнело:

– Это какой еще такой долг? Ничего я тебе не должен.

– Как это не должен? Две минуты назад ты мне задолжал шесть спелых сладких яблок и новую сумку.

– Пять яблок, кислых и червивых, – машинально поправил его воришка и погрустнел еще больше поняв, что выдал себя с потрохами.

– Ну вот видишь! – начал медленно, но неотвратимо выламывать ему указательный палец Айвен. – Я так понимаю, ты решил меня по такому пустяку не беспокоить и тихонечко положить в сумку двадцать серебряных полушек? Верно?

– Двадцать серебра?! Да я за такие деньги себе бочку золотых эрийских яблок куплю! – возмутился было Хорек, но тут же завыл от боли в выворачиваемом пальце.– Отдам десять!

– А пальцы новые ты себе за сколько монет пришьешь, а?

– Аааа… Пятнадцать полушек. Больше у меня нету.

– Ладно, давай пятнадцать, – сжалился юноша, отпуская руку незадачливого вора.

Монеты с тихим звоном перекочевали из одного кошеля в другой, и Айвен дружелюбно улыбнулся:

– Ты это, не злись на меня. А если еще яблок захочешь – приходи, не стесняйся – у меня их много! Да и расценки мои уже знаешь…

Пробурчав что-то непонятное но, несомненно, очень обидное, Хорек скрылся среди палаток, баюкая пострадавшую руку.

– А я уж думал, что это я самый невезучий вор в этом кабрровом городишке, – усмехнулся Айвен и схватил следующее яблоко. Машинально. С торгового лотка. Подняв голову, он увидел дородную торговку, с подозрением рассматривавшую его. Поросячьи глазки ее, едва выглядывавшие из складок жира, так и сверлили незадачливого вора.

– Семь медяков! – заявила она.

– Эй-эй, имей совесть, красавица! Несомненно, любой плод из твоих ласковых рук будет стократ слаще и нежнее, но не на семь же медяков!

Услыхав такое количество комплиментов, «красавица» весьма натурально хрюкнула от удивления. Взгляд ее стал еще более подозрительным, а в рыхлой огромной ручище появился крохотный серебряный колокольчик со знаком пчелы – магический «гудок», вызывающий городскую стражу.

– Ненавижу пчел! – простонал юноша, кладя яблоко на место, – Ладно, успокойся, о прекраснейшая, ведь печать злобы усыпает морщинами твое дивное лицо. К тому же, я и не собирался ничего покупать…

– Тогда зачем ты яблоко взял? – пробасил кто-то сзади.

Вор оглянулся: судя по всему, сегодня на какой-то ферме, где разводят свиней, был день открытых ворот. Стоявший позади громила был на голову выше Айвена, а в обхвате и вовсе втрое. Скорее всего, это был брат жирной торговки.

– Я просто… Просто я искал способ начать разговор с этой прекраснейшей леди! Когда я шел мимо, то не смог не заметить – ее вообще трудно просмотреть – столь утолщенной… То есть, конечно же, я хотел сказать утонченной! Столь утонченной особы, чьи глаза прожгли меня до самого сердца, породив настоящий пожар любви!.. Как-то вот примерно так, – выдохнул юноша остатки воздуха из легких.

– Э… А… – «утонченная особа» словно рыба открывала рот, не издавая не звука. Похоже, столько комплиментов, как сейчас, она не получала за всю свою жизнь.

Айвен бросил быстрый взгляд на левую руку торговки и с удовлетворением отметил, что на безымянном пальце ее блестит обручальное кольцо. Точнее, обручальный браслет, если судить по толщине этого самого пальца.

– Увы и ах, но что я вижу! На хрупкой ручке сверкает серебро! Ты отдана другому, любовь моя? Мое сердце разбито! Я унижен, я в отчаянии, я погибаю от неразделенной любви! Пойду, повешусь и напьюсь…

Закончив свою тираду, он резко развернулся на каблуках и зашагал прочь отсюда. Но с удивлением заметил, что сдвинулся с места всего лишь на фут, да и то – не в перёд, а вверх. Обхватив его своими ручищами, громила приподнял юношу над землей, не позволяя ни уйти, ни вытащить оружие.