– Никак, – отозвался дежурный из кабины. – Поножовщина, но вроде без трупа. Скорая на месте.

«До вечера пятницы не могли дотерпеть, мазафака вас ножом в туда же…» – с болью поморщился я так, как ощипанная задница курицы.

– Всё, поехали! – кивнул Виталий на выход, находясь самым бодрым из нас четверых.

– Поехали… – зевнул эксперт-криминалист Олег, и мы все втроём, вместе с участковым, поплелись за опером с крайней степенью неохотой на рожах.

Это Витале только понятых найти, да сделать вид бурной деятельности, а у меня задница с ручкой, натянутая на коленку.

«Ты сам перевёлся из оперов, так как захотел в кабинете сидеть… Доволен?» – спросил меня внутренний голос.

Разумеется, я недовольно помотал головой внутреннему голосу с мыслью уже завтра, в свой выходной, написать рапорт об увольнении к хреновой матери из этого дурдома.

Вот только когда я уселся на сидении дежурки, мой запал поубавился. Я знаю, как работают следаки в том же Красноярске – график восемь-ноль по двадцать пять часов в сутки. Так что у меня это ещё цветочки-ландыши-ромашки. И вообще, я кроме как рубиться в комп и писать протоколы с постановлениями нифига и не умею.

«Так что хватит ныть», – сказал я себе, сделав грозную кирпичную морду.

Прибыли мы на место через десять минут. Пострадавшего уже выводила скорая с перебинтованным животом и садила в машину. Пэпсы тоже здесь находились, и как оказалось, они уже задержали подозреваемую.

– Чего? – не понял я. – Это она его что ли пырнула? – переспросил я у командира экипажа ППС, заглядывая в окно бобика.

На заднем сидении находилась женщина за тридцать, в синем пуховике и с заляпанной кровью лицом. Она отрешённо смотрела в одну точку перед собой и ни на что не реагировала.

– Так точно, – кивнул он. – Женщина добавила, что её полвечера насиловал потерпевший. Предположительно, он был под веществами. Говорит, приходились друг-другу знакомыми.

Мы с криминалистом в удивлении переглянулись, а я сразу возмутился:

– А какого хрена вы не вызвали следователя эскашников?

– Потому что пока нет заявления или показаний от потерпевшей, которая считается подозреваемой, я хернёй заниматься не буду. Савин, дежурный, того же мнения, – угрюмо ответил папуасник.

– Ладно, – фыркнул я. – Ожидайте. Как закончим, обоих направлю на экспертизу. Квартиру не запирали?

– Нет, – качнул он головой. – Там присутствует младший лейтенант Орлов с соседями, вас дожидаются. Они и помогли позвонить в дежурку и скорую.

– Везёт со свидетелями сегодня… Ладно, приступим… – буркнул я.

Придётся полночи работать, хотя в душе я немного ликовал. Сейчас только оставалось осмотреть, опросить, записать и направить обоих на судебно-медицинскую экспертизу, и, если женщина подтвердит, что изнасилование имело место быть – отослать материал по подследственности в Следственный комитет, если у нее усматривается необходимая оборона.

Когда я открыл бобик, и осторожно, кое-как разговорил женщину. Сразу с её слов подтвердилось, что женщина была изнасилована и имеет побои. А ещё она не являлась ни женой, ни сожительницей потерпевшего, что делает факт изнасилования практически однозначным. После этого я с глубоким энтузиазмом и не менее глубоким сочувствием к даме, оформил протокол опроса всех, кроме того насильника, которого уже увезли на скорой.

Поднявшись в квартиру, я насел на свидетельницу данного происшествия, по совместительству соседке по этажу. Затем мы с криминалистом сразу же приступили к осмотру квартиры, с внесением сего дела в соответствующий бланк. Изъяли в вещь-доки: кухонное орудие преступления, а в марлю и бумажный конверт – биологический материал, который нашли возле кровати в спальне. Заодно изъяли постельное бельё, предупредив изнасилованную, что бы она оставалась в своей одежде, в котором поедет к судмедэкспертам.