Он чувствовал, что она смотрит на него. Но боялся бросить даже мимолетный взгляд в сторону своей юной жены. Кристиан боялся себя, своих чувств и неуправляемых желаний, которые постоянно возникали, когда находилась рядом она. Стиснув зубы, он упорно смотрел в одну точку, пытаясь хоть немого отвлечься от снедающего его плотского желания. Он вдруг подумал о мадам Гринберг и ее девицах, обитающих в доме терпимости на окраине Петербурга в немецкой слободе. Но эти воспоминания отчего-то вызвали у молодого человека брезгливое чувство отвращения и он невольно поморщился. Однако, эти мысли немного остудили его пыл, и оставшийся путь до усадьбы, фон Ремберг ехал в мрачном клокочущем настроении, стараясь ничем не выдать своей спутнице своих тайных желаний, которые снедали его существо.

В тот день Кристиан вернулся от прусского посланника около четырех. Отказавшись от предложенного Людвигом обеда, молодой человек заперся в своем кабинете, решив продолжить изучение древней стеклянной книги, изречения из которой он записывал все последние дни.

Почти четыре дня ему удавалось избегать общества своей невозможной, соблазнительной и притягательной жены, с того самого вечера, когда он понял, что находиться в ее обществе опасно для него. Да, именно после той ассамблеи у Артемьевых, Кристиан осознал одну вещь. Эта золотоволосая девица как-то странно действует на все его существо, заставляя его исполнять несвойственные ему роли: докучливого мужа, пламенного возлюбленного и порывистого неуправляемого глупца, который только и жаждет контролировать каждый шаг, и непрерывно участвовать в ее жизни. Но разумом Кристиан вовсе не желал всего этого.

Возможно, за те короткие полторы недели, с того момента как он вернулся, Слава стала занимать в его холодном сердце некое довольно обширное место, но это ему совершенно не нравилось. С горечью молодой человек должен был признать, что в обществе этой феи с янтарными очами, его разумные мысли заглушались страстными, порою неуправляемыми порывами и желаниями, его сердце быстрее билось, а все его существо словно магнитом тянулось ближе к ней. В этот момент времени, фон Ремберг всеми силами пытался устоять перед ее манящим очарованием, стараясь убить в своем сердце то чувство неистовой влюбленности, которое стремительно и неумолимо теперь владело им. А он даже не успел понять, когда же это произошло. Это осознание травило все его существо. Ведь Кристиан прекрасно знал, что влюбленный человек, зависимый от объекта своего обожания, невероятно уязвим, слаб и не может трезво мыслить. Но у него была цель – его поручения и служение Ордену.

Оттого влюбленность в эту девицу могла помешать ему в дальнейшем с трезвым, холодным расчетом выполнять задания Верховного. Да это уже и происходило. И в последний раз у Лионеля он как дурак выгадывал для нее еще несколько месяцев жизни, и дико боялся за нее, а должен был с холодным сердцем привести ее на казнь. Но он не мог отдать ее на жертвенную мессу. Не мог. Лишь от одного осознания этого, молодой человек покрывался холодным потом, и его сердце сжималось в яростной агонии, не в силах представить даже малейшую боль, которая могла быть причинена девушке. И виновными во всех его терзаниях были глупые влюбленные чувства к этой юной девице, которые возникли так внезапно.

Именно поэтому с того дня, как он поцеловал ее в карете, молодой человек даже не дерзал приближаться к Славе. Он находил тысячу предлогов, дел и занятий для себя, только бы не появляться за трапезами в столовой, случайно не столкнуться с ней в коридорах особняка и вообще всячески боялся даже издалека смотреть на нее. Он решил вытравить из своего сердца эту влюбленность, которая мешала ему исполнять волю Ордена.