Мы влетели на окутанное полумраком крыльцо. Мокрые, безрассудные и… Счастливые. Я, кажется, наконец поняла, что такое счастье. Нет, не поняла, а почувствовала. Оно щекотало нутро, заставляя безудержно беззвучно смеяться, сотрясая воздух невидимыми вибрациями. Мой спутник отряхнулся, как промокший пес, создав вокруг себя облако мерцающей влажной пыли. Он хохотал в голос, не боясь быть услышанным, настигнутым, раскрытым. От прежнего страха в его глазах не осталось следа. Чистый детский восторг и больше ничего.

Раз, два. Как твои дела? Три, четыре. Кто стучит в квартиру? Пять, шесть. Мистер Фикс здесь. Семь, восемь. Извините, что опоздал. Девять, десять. Повтори стишок нам, – пробормотав про себя безотказно работающую считалку, я приподняла третий горшок от входа на бортике террасы. Выбор был сделан верно, и в качестве приза нам достался ключ от двери.

Сигнализации на нашу удачу не оказалось. Да и кто будет приглашать гостей и устраивать им ловушку. Хотя… В триллерах именно так и бывает. Но наш вечер больше напоминал романтическую комедию.

Вся мебель в доме пряталась в полумраке под накидками. Одним движением превратив одеяние дивана в мантию, я закуталась в нее, сменив намокший плащ, и пыталась согреться. Мой новый приятель топтался у порога.

– Нехорошо это – вламываться в чужой дом.

Простудиться, когда жизнь набирает обороты, вот что по-настоящему плохо. – подумала я в ответ, скидывая туфли. – И вообще, оценку чему бы то ни было даем мы сами. Так что, считай, нам повезло.

Я медленно шла между предметов интерьера, вырисовывая ладонью их очертания. В центре гостиной мое внимание привлекло нечто, напоминающее стол королевских размеров. Я обошла его кругом, рывком сдернула накидку, оголив лаковую поверхность рояля, мерцающую в отблеске уличного фонаря у дороги.

Бинго!

Пианист на этот раз застыл в арке, ведущей в зал. Я прочитала любопытство в его глазах, подошла, мягко взяла за озябшую руку, согрев ее своим дыханием, и потянула за собой. Встав на четвереньки перед роялем, я предложила ему свою спину вместо банкетки, которой не оказалось поблизости. Он обхватил меня за талию, тут же поставив на ноги.

– Если ты хочешь послушать меня, играть будем по моим правилам. – Он огляделся по сторонам.

Глаза уже успели привыкнуть к темноте, подключив режим ночного видения, и можно было разглядеть очертания предметов, не прибегая к тактильным ощущениям формы. Найти сиденье поудачней моей спины не составило труда, правда это оказалась не что иное, как кресло-качалка.

Пианист заиграл безумно соблазнительную мелодию с озорной чертовщинкой. Я мгновенно увязла в обволакивающем звучании рояля. Накидка соскользнула. Я вздрогнула, когда кончики мокрых волос коснулись обнаженных плеч. Платье, шарф и пропитанное дождем белье оказались на паркете. Я танцевала, словно соединившись с клавишами, изгибаясь от прикосновений пальцев, пробуждающих неведомое мне чувство. Меня не смущала нагота, напротив, она помогала звучать на истинной частоте, заложенной в тело творцом. Меня не волновало, изящны ли мои движения, что подумает спутник и вообще ничего. Я наслаждалась моментом, согреваясь от костра, разгорающегося внутри.

Не знаю, сколько прошло времени. Может быть, вечность… Может, за пределами нашего мира сменялись эпохи, поколения проходили трансформацию в круговороте жизни и смерти. Может… Все может быть. Ведь людям доступно только то, что они чувствуют. Все остальное – иллюзия. И что находится за пределами наших ощущений, это лишь домыслы. Пустота, которую наполняет фантазия.

Пронзительная тишина оглушила меня. Ноги подкосились, и я медленно осела, ощутив на щеке прохладу деревянного пола. Когда я вернулась в сознание, первое, что я увидела – его глаза, наполненные тревогой. Я лежала на диване. Пианист где-то раздобыл плед и как раз заботливо подтыкал его по краям, чтобы ни один сквозняк не коснулся моего обнаженного тела. Я обхватила его шею руками и потянула к себе. Но он отстранился, приведя этим меня в замешательство.