Жало залива проникает в самое сердце Рио. На берег сходят прямо в центре, как будто вторую половину города, Новый Ис, уже поглотили волны. В каком-то смысле так и есть, ведь изначально город, а точнее форт, располагался на скалистом островке, который носит имя его основателя Вильганьона и вдоль которого сейчас скользит наше судно. Я ступаю по авениде Рио-Бранко, где некогда возвышались деревни тупинамба, и в моем кармане – труд Жана де Лери, настольная книга этнолога.

Триста семьдесят восемь лет назад, почти день в день, Вильганьон прибыл сюда с десятью другими женевцами, протестантами, посланными по его просьбе Кальвином, его бывшим школьным товарищем. Не прошло и года после его обоснования в заливе Гуанабара, как Вильганьон переменил веру с католической на протестантскую. Этот странный человек, перепробовавший все профессии и интересовавшийся всеми проблемами, воевал с турками, арабами, итальянцами, шотландцами (это он похитил Марию Стюарт, чтобы состоялся ее брак с Франциском II) и англичанами. Его видели на Мальте, в Алжире и битве при Черезоле. И вот почти в конце его полной приключений карьеры, в то время как он, казалось, полностью посвятил себя фортификационному искусству, он разочаровывается в этом занятии и решает отправиться в Бразилию. Его замыслы соответствуют его беспокойному и честолюбивому духу. Что он собирался делать в Бразилии? Основать там колонию и заполучить власть; но основная цель – создать убежище для гонимых протестантов, не желавших оставаться в столице. Будучи католиком и вольнодумцем, он получает поддержку Колиньи и кардинала Лотарингии. После проведенной на городской площади кампании по вербовке приверженцев протестантской веры из числа распутников и беглых рабов в конце концов ему удается 12 июля 1555 года посадить шестьсот человек на два корабля: здесь были и специалисты всех инженерно-технических профессий, и преступники, освобожденные из тюрьмы. Он забыл только о женщинах и продовольствии.

Отъезд был крайне тяжелым. Дважды возвращались в Дьеп. И когда наконец 14 августа окончательно подняли якорь, начались настоящие трудности: потасовки на Канарах, протухшая вода на борту, цинга. 10 ноября Вильганьон становится на якорь в заливе Гуанабара, где на протяжении долгих лет француз и португалец ведут борьбу за благосклонность местных жителей.

Исключительное положение Франции на бразильском берегу в эту эпоху достаточно любопытно. Оно, несомненно, восходит к началу века, на который пришлись многочисленные выдающиеся французские путешествия – особенно путешествие Гонневиля в 1503 году, который привез из Бразилии индейского зятя – почти в то же время, что и открытие Земли Истинного Креста португальцем Кабралом (1500 год). Нужно ли обращаться к еще более ранним временам? И можем ли мы сделать вывод из немедленного присвоения французами этой новой земле имени Бразилии (засвидетельствованного, по крайней мере, с XII века, как наименование мифического континента – тайна его нахождения ревниво охранялась, – откуда происходила древесина для приготовления красок) и большого числа слов, заимствованных французским языком непосредственно из местных диалектов, минуя иберийские языки – ананас, маниока, муравьед-тамандуа, тапир, ягуар, прыгун, агути, ара, кайман, тукан, носуха, акажу и т. д., – что это дает правомерные основания дьепской теории об открытии Бразилии Жаном Кузеном, за четыре года до первого путешествия Колумба? У Кузена на борту был некий Пинсон, те же Пинсоны вселяют в Колумба уверенность, когда в Палосе он готов отказаться от своего замысла, именно Пинсон командует «Пинтой» во время первого путешествия, и с ним Колумб совещается всякий раз, когда собирается поменять курс. Наконец, отказываясь следовать по пути, который ровно год спустя приведет другого Пинсона к Кабу-Сан-ду-Агостину и припишет ему первое официальное открытие Бразилии, Колумб теряет шанс завоевать дополнительную славу первооткрывателя.