Она положила трубку на место и позвонила мужу:

– Рома? Ты сегодня во сколько будешь? Я такой борщ приготовила…

Но муж почему-то ничего не ответил. Отключил телефон. Тогда Зина еще раз набрала его номер:

– Рома, это ты?

Молчание.

– Рома, почему ты не хочешь разговаривать со мной? Ну что такого я тебе сделала? Мы же с тобой обо всем договорились. Ты же сказал, что все будет по-прежнему. Рома… Что с тобой? Неужели эта стерва так околдовала тебя, что ты забыл о своих детях?

– А… Про детей вспомнила, – вдруг услышала она подозрительно тихий и вкрадчивый голос Романа. – Наша мамочка вспомнила про детей! Детьми, значит, прикрываешься? А наши с тобой отношения тебя уже не волнуют? Я тебе обещал, что буду ночевать дома, обещал?

– Д-да, – пролепетала она, еще не в силах взять в толк, почему Роман так зол на нее. Словно у него есть что-то, позволяющее ему упрекнуть ее в том, что она – плохая мать или жена.

– Рома… А ты случайно не пьян? – осторожно спросила она.

– Да пошла ты!

Она положила трубку на место, поднялась с постели и, придерживая на голове мокрое полотенце, поплелась в кухню. Открыла кастрюлю с горячим, пахучим борщом, налила себе полную тарелку, достала из холодильника сметану, густо намазала ломоть черного хлеба и принялась есть.

«Ну и пусть побесится, – подумала она злорадно, уписывая вкусный борщ, – пусть, все равно он бросил ее, я сама все видела, и то, как он обращается с ней, и как держит ее за руки, словно брезгует ею. Она же вообще как липучка, набросилась на него, хотела схватить. Как будто бы он – ее собственность. Нахалка!»

Даже фраза, брошенная соперницей: «Он тебя не любит, не любит и живет с тобой только ради детей! Я ненавижу тебя, ненавижу!!!» – не смогла испортить аппетит. Зина продолжала есть, даже выловила из кастрюли сочный кусок говядины, посыпала его солью и с удовольствием съела. Потом выпила вишневого компоту, вымыла посуду и вернулась в постель. Скоро придут из школы дети, потом как миленький явится Роман, Зина всех накормит, и жизнь пойдет своим ходом. Ну и что, что он спит под отдельным одеялом? И эта его холодность сменится привычными супружескими отношениями, и в их жизни снова воцарится порядок. Ну, подумаешь, погулял муженек, схлестнулся со шлюхой, с кем не бывает?

В передней раздался звонок. Может, Роман? Стыдно ему стало, что так грубо с женой разговаривал, и решил приехать домой пораньше, поговорить, помириться?

Зина швырнула мокрое полотенце в кресло, машинальным движением поправила влажные волосы, одернула халат и направилась к двери. Но, распахнув ее, вместо Романа она увидела представительного молодого мужчину в сером длинном плаще и мокрой от дождя шляпе. Под мышкой он держал кожаную папку.

– Это квартира Гончаровых?

– Да… А вы кто?

– Роман Гончаров дома?

– Нет его, он на работе. А вы кто? – Она занервничала. Может, с Романом что-нибудь случилось?

– Я следователь прокуратуры, Марк Александрович Садовников. Мне необходимо поговорить с вашим мужем. Я разговаривал с ним по телефону, он сказал, что с минуты на минуту будет дома.

Зинаида мельком взглянула на протянутое удостоверение Марка и распахнула перед ним дверь:

– Проходите, пожалуйста. Что-нибудь случилось? С Романом?

– Нет, с ним все в порядке.

– Вы только разуйтесь, пожалуйста, а то у нас розовый ковер в гостиной.

Она сказала это непроизвольно, просто не могла, как хозяйка и обладательница нового дорогого ковра, не упомянуть об этом.

Но Марк, даже не взглянув на нее, прошел, обутый, мимо двери, ведущей в гостиную, прямо в кухню, где еще пахло борщом.

– Вам говорит о чем-нибудь фамилия Бонкова? – спросил Марк, усаживаясь за стол и раскладывая на столе папку. – Эта девушка вам знакома?