Фото Надежда Ивановна

А умер он от сердечной недостаточности, которая часто его донимала. Однажды он лежал в связи со слабостью сердца в больнице, врач зашёл в палату и стал говорить о бессилии Бога, который не может его вылечить (врач знал, что Герасим был пресвитером). Выслушал его Герасим и говорит: «Знайте, что без благословения с неба, мы будем иметь голодные зубы». Приняв это во внимание, на следующий день Герасиму приносят завтрак и там (показывает свой огромный кулак) вот такой шавырок17 мяса! А ему же нельзя было есть мяса. Поняв в чём дело, он пошёл к женщине врачу, которая его вела по курсу лечения, и попросил, чтобы его выписали, объясняя это тем, что он никуда не денется – придёт, если будет плохо.

30 мая 1975 года Герасима Савостьяновича похоронили.

Елена Савостьяновна Власенко родилась в 1906 году. И последнюю дочь Савостьяна Лаврентьевича постигла та же участь, что и первую – она рано ослепла. Две слепых при престарелой матери, в селе они жили, чем могли. Однажды мама мне (Иван Лаврентьевич) сказала, что адрес Могилёвской области ей хорошо известен, хотя, как я знаю, она там никогда не была. Я понял, что ей неоднократно приходилось пересылать туда деньги. В одно время Лаврентий взял к себе Елену, и она некоторое время жила у него, но ведь не одним хлебом живёт человек. В Белой Дуброве песни пели сезонные, какое время года, такую и песню поют.

Когда наступала самая трудная пора – жатва, пели: «Ай! Болит моя головочка! Хочу двòру!» – значит «домой» в Белоруссию. Вот эту песню она однажды и затянула. Голос у неё был внушительный! И как эта песня не умолкала, пришлось, по неотступности, отправлять её двòру. Не знаю, как она прожила до 1946 года, но Роман был вынужден перевезти мать на Украину, ну а с матерью приехала и Елена. Были они обе у нас во дворе, папы тогда ещё дома не было, Он сидел в тюрьме, посадили за христианскую веру. Сидит как то Лена, она слепая была и кофточку свою «смотрит» руками, а та уже от времени кое-где прохудилась. Кофточка белая, как снег (лён тонко пряденный) и по ней вышивка чёрным и красным крестиком, может это ей ещё мать вышивала ей приданное. Лена перебирает кофточку и уныло говорит: «Износилась – не спросилась…» Лида, сестра Ивана Лаврентьевича её спрашивает: «А сколько же ей лет?» «Да што там! Сорок». Время года тогда было, когда спели абрикосы. Лида принесла ей целую миску и говорит, что это абрикосы, вкусные. Она скушала и говорит: «Нет, сливы лучше!» Ну, мы слив Белодубровских не пробовали, а вот яблоки тётя Таня присылала, действительно лучше! Определили тётю Лену в город Борисов, в артель для слепых. Борисов – крупный промышленный город Минской области. В Борисове насчитывается 42 завода и фабрики, 16 совместных предприятий, 700 предприятий торговли и общественного питания всех форм собственности.

Её работой было следить за ткацким станком. На этом станке ткалось трикотажное полотно чулком в диаметре около тридцати сантиметров. Готовое полотно сходит вниз, а она сидит и обеими руками обхватывает ткань. Если где то пошёл пропуск – станок останавливает и потом, или сама или зрячий надсмотрщик, устраняет эту неполадку – вдевает нитку в крючок. Жила она в комнате с другими женщинами, тоже слепыми. Мы с папой зашли к ним как то. Там была молодая женщина, которая попросила подать ей её СИНЕЕ платье.

А я говорю тёте: «А как она знает, что оно синее?» Она ответила, что той женщине глаза во время войны выбило, цвета она помнила, а что платье синее – то ей сказали. На ощупь она знает, как оно сшито и запомнила, что оно синее – вспоминает Иван Лаврентьевич. Когда был у неё в гостях Анатолий Лаврентьевич, её двоюродный брат и вечером, окончив беседу, она сказала: «Ну, тушите свет, а я буду посуду мыть». Толик спросил, как же она на тёмную мыть будет. А она говорит: «А мне какая разница, я ведь всё равно ничего не вижу». Имела она сына Ваську, который живёт в городе Борисове со своей семьёй. Умерла Елена в 1977 году 1 мая. Ты можешь быть счастливым или несчастным. И то и другое требует одинаковых усилий.