Солнце склонилось к горизонту. С приближением сумерек я почувствовал себе незащищенным – обязательно надо завести хищное животное (например, пантеру черную) для охраны жилища.

Поужинав, набил трубку нарезанными и высушенными листьями табака. Флибустьер должен курить, и я вернулся к изжитой привычке. Прикурил от лучины, подожженной в углях очага, втянул дым в легкие – чистый опиум! Пустил в потолок закрученное колечко дыма. Потом сел в кресло-качалку и решил взять быка за рога – то есть обдумать создавшуюся ситуацию.

Юмор и терпение – это все, что я могу пожелать себе сейчас. И первым делом постарался не улыбаться. Для этого надо было держать фигу в кармане.

Я снова выдохнул облачко терпкого дыма и подумал – не плохо бы пива.

С улыбкой язвительного самодовольства из крана в чане набрал литровую кружку пива, изготовленного автоматом на основе холодной ключевой воды. Полный комфорт! – а те пусть страдают с похмелья, а помощник капитана от насекомых сельвы. Я настраивался на неспешный вечер в раздумьях.

Тема, которую хотел обдумать, была весьма деликатного свойства. Раскрывая ее, я до некоторой степени нарушаю условия негласного соглашения с тою силой, что поддерживает меня в путешествиях в пространстве и времени. Поэтому позвольте мне не детализировать некоторые моменты.

Видите ли, мне захотелось поэкспериментировать в области человеческой психики. То, что все хомо сапиенс беспрестанно хотят славы, золота и секса не для размножения это понятно. Почему же природа устроена по-другому? Надо признать, она отлажена более разумно, чем общество двуногих людей. Почему люди так верят в фатализм и боятся его? Почему они так зациклены на пороках, перечисленных выше? Почему животные, не наделенные, как известно, совестью, зачастую поступают разумнее людей?

Понимаете, к чему я иду?

Мне захотелось воссоединить в единое положительные качества животных инстинктов с человеческим разумом и создать новое общество людей. Как это сделать?

Если мне это понять, тот, кто помогает мне, сумел бы это реализовать.

Да, если понять….

Подступавший с востока фронт грозовых туч не мог успокоить мою тревогу. Адреналин зашкаливал в крови от долетавшего грохота грома. Вечернее солнце играло на пока еще далеких дождевых струях, перебирая разноцветные струны небесной арфы.

Небо на горизонте стало красно-фиолетовым – солнце только что опустилось в пучину океана. За ним устремились подсвеченные снизу темные облака. А над островом уже воцарилась свинцовая туча.

Гроза бушевала всю ночь. Наутро пошел гулять по острову, как это делал обычно до прихода в лагуну гостей. И на внешнем берегу острова наткнулся на помощника капитана, в беспамятстве валявшегося на границе пляжа и сельвы.

Это был высокий мужчина, с кожей, огрубевшей от солнца, воды и ветра, с худым, помнится, лицом, а теперь распухшим от укуса пчел. Как это его угораздило? Пчел на моем острове полным полно. Они селятся в глиняных мазанках, размером с дыню, которые подвешивают на ветках деревьях или под нависшими скалами – как ласточки. Всем ульем построят из глины дом, армированный ветками и соломой, набьют его медом для будущего потомства, заложат личинки в соты, и летят дальше – вечные труженики.

Мой беглец сунулся, наверное, в непокинутый (недостроенный улей) и получил по заслугам. Он был жив. Распухшая кожа лица придала ему сходство с Чеширским котом – непрошеная веселость появилась в уголках губ.

– Как тебя угораздило?

Ответом был рев океана, еще волновавшегося после шторма.

Интересно, где он бросил сорванный улей? Далеко ли ушел от рассерженных пчел – а то ненароком и мне попадет. Теперь помощник капитана не был моим врагом – он был пострадавшим, нуждавшимся в помощи, и чувство заботы о беспомощном человеке заполнило мое существо.