…Самой смешно от этой лжи.

– Ага, а сколько животных умерло ради твоей сумочки? – Фугу косится на дорогущую сумку, очевидно из натуральной кожи, которая аккуратно покоится на ее коленях.

– Ты не поймешь, – бросает она и отворачивается, обнимая себя руками.

– А ты попробуй объяснить.

Он всегда был настойчивым. Иногда даже настойчивее Дохёна.

Он пристально ведет взглядом по ее умиротворенному лицу, не зная, что внутри Седжон трещат тектонические плиты.

Впервые Фугу может так близко рассмотреть ее: гладкая жемчужная кожа, легкий румянец на лице, который еще не успел исчезнуть после утренней прохлады, пока Седжон ждала автобус. Персиковые губы покрыты прозрачным блеском. Убранные назад волосы открывают вид на ровную линию подбородка, а черные ресницы трепещут и резко распахиваются.

…Фугу пойман с поличным. Как же стыдно.

Седжон смотрит прямо в его карие глаза. Ни капли не смущена, а может, просто хорошо научилась скрывать свои чувства. Легкий холодок неловкости пробегает по спине Сонги, хотя прежде он был уверен, что уже утратил эту способность. Не знает, что сказать, как объяснить свое бесцеремонное поведение и неизвестно чем вызванный интерес.

– Что означает твоя татуировка? – Седжон переводит взгляд с растерянных глаз Фугу на его шею, откуда из-под футболки хорошо видна голова китайского дракона.

Неловкость как рукой снимает – это приводит его в чувства. Фугу явно не ожидал услышать такой вопрос, тем более сейчас и тем более от своей соседки с пятнадцатого этажа. Его часто спрашивают о значении дракона на шее. Но объяснить значение вещей, смысл которых ты сам до конца не понимаешь, практически невозможно.

…Это нужно почувствовать.

Непокорность и нежелание примиряться с установками семьи и общества. Способность пробить любые стены, которые только могут возникнуть на его пути. Дикое желание добиться чего-то большего.

…Верность.

Пожалуй, это то, что изначально Сонги вкладывал в черный рисунок, что начинается от середины шеи и заканчивается на ключицах и плече, частично скрытый под одеждой. Но Фугу не собирается заниматься пустыми объяснениями.

…Это личное.

– Она означает: «Не суй свой нос в чужие дела», – брызжет ядом и не стесняется, ведь это и правда не ее дело.

Такой резкостью Седжон и не удивлена вовсе. Ей этого ответа достаточно, чтобы все понять без лишних объяснений – это точно личное. У нее тоже есть кое-что, о чем бы она не хотела рассказывать всем на свете. Люди имеют право на скелеты в шкафу – она это уважает. Снова отводит взгляд в сторону, но больше не притворяется спящей.

– Глубоко, – немного с сарказмом произносит Седжон. – Мне нравится. Надо тоже такую сделать. Как думаешь, тоже на шее? – Она очерчивает двумя пальцами границу воротника. – Или на бедре? Будет более соблазнительно. Где лучше? – Спрашивает абсолютно серьезно, проводя длинными красными ногтями по бедру, чуть приподнимая край шортов. Но делает это явно с насмешкой.

– Дракон тебе не подойдет. – Фугу игнорирует этот излишне театральный жест, глядя Седжон прямо в глаза.

Они еще недостаточно хорошо знакомы, чтобы он мог предложить ей альтернативу. Да и если бы Седжон спросила его совета, то он бы сказал, что ей вообще не стоит пачкать свою кожу чернилами.

А дракон – это что-то личное. Что-то, что связывает лишь Фугу и Дэна.

…Что-то, что с ними навсегда.

Худшее времяпровождение для вечера пятницы придумать сложно. А судя по всему, это ждет Дохёна до конца семестра – занятия с Лим Седжон четыре раза в неделю. Сколько уже их прошло – пять или шесть? Он сбился со счета, да и не пытается его вести. Каждые полтора часа наедине с Седжон кажутся сущим адом.