Завидным женихом Бориса трудно было бы назвать – не красавец-спортсмен, не душа компании, не сын обеспеченных влиятельных родителей. Ни дачи, ни машины, зарплата скромная, жил в коммуналке с братом и родителями, отец – инвалид войны. В общем, никакой не принц на белом коне, просто хороший и добрый человек. Но у многих не избалованных богатством выбора молодых коллег-преподавательниц и студенток он пользовался успехом, что, впрочем, в силу природной скромности и невысокой самооценки почти не замечал. Зато его заметила Галя и сразу оценила по достоинству: москвич, непьющий, внешне симпатичный, да еще и добрый, мягкий, покладистый.

Слушая рассказ Володиных родителей, Рус так и не понял, любила ли мама отца или просто прибрала его к рукам, потому что хотела замуж, да и «возраст уже поджимал» – ей на тот момент было около тридцати, она была старше отца. А вот Борис однозначно влюбился. Романтик, знавший жизнь только по хорошим книгам, будущий отец Руслана принял то, что происходило между ним и Галей, за счастливую любовь. Галя – яркая, бойкая, настойчивая, приглашала его к себе в общагу, кормила его любимыми блюдами, лепила пельмени, даже пироги пекла. Борина собственная мама-учительница готовила так себе, да и не до пирогов ей было – на руках муж-инвалид. А тут тебе – и угощение, и забота, и смотрят ласково… Ну и секс конечно. Дядя Костя со свойственной их семье деликатностью на эту тему ничего не говорил, но Рус и сам догадался, что у его двадцатитрехлетнего отца Галина, возможно, и вовсе была первой женщиной… Пока она еще училась в техникуме, Борис стойко держал оборону, но как только Галя получила диплом, сдался и уже той же осенью повел свою бывшую студентку в ЗАГС. Почти сразу же после свадьбы Галина забеременела и еще до рождения сына сумела выбить для своей молодой семьи двухкомнатную квартиру в том же дворе, где тогда жили Вележевы – тоже молодожены, только что произведшие на свет Володю.

Первое время у Бориса и Галины Арефьевых шло ни шатко ни валко, но с каждым месяцем семейная жизнь все меньше напоминала безмятежное счастье. Руське не было и полугода, когда Галя вышла на работу – молодой семье нужны были деньги. Сыном чаще занимался Борис, у него, как у преподавателя, было больше свободного времени. Понимая, что в смысле культурного уровня жена сильно ему проигрывает, он старался ее «образовывать», рассказывал, объяснял, водил на хорошие фильмы, в музеи, театры и на концерты, приносил книги, зачитывал ей выдержки из того, что самостоятельно она никогда бы не осилила. И до свадьбы Галя на все это соглашалась, даже делала вид, что нравится, ходила с мужем «просвещаться», и книги иногда читала, и слушала, что тот ей читает. Но с рождением ребенка все «образовывание» сошло на нет. Устав притворяться, Галина вновь стала самой собой и начала посвящать выходные не чтению и походам с мужем на выставки, а промтоварным магазинам, сплетням с подругами по телефону и обсуждению, кто что купил. Пельменей и пирогов в домашнем меню становилось все меньше, но страдал Борис, конечно же, не от этого, а от того, что в семье не стало понимания. Да и было ли оно когда-нибудь вообще – между такими разными людьми? «Стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой», – цитировала Пушкина Светлана, глядя на чету Арефьевых. Очень быстро стало ясно, что общего у этих двоих только одно – любовь к сыну, в котором оба действительно души не чаяли. Борис не говорил о своих переживаниях другу, не жаловался, не было у него такой привычки, но Косте все было понятно и так. Он догадывался, что в семье друга больше нет супружеской любви – если она вообще когда-то была со стороны Гали. Но ясно было и то, что Борис хоть и понял, что счастья с женой не будет, все равно не собирался ничего менять и намерен был сохранять семью – ради сынишки.