Мы были счастливы, взволнованы и готовы к новому старту, но в сердце всё-таки тосковали по нашей покинутой родине. Все вокруг нас говорили на английском, непонятном нам на тот момент, языке. И поэтому общаться было трудно. Мы скучали по нашему дому и по людям, с которыми не было трудностей в общении. Большинство родственников по линии мамы жили в Ванкувере и она была счастлива жить рядом с ними. А вот отец очень скучал по своей семье в Украине. Он так больше никогда и не увидел свою мать, поскольку она умерла вскоре после нашего отъезда. И только через десять лет он смог повидаться со своим отцом. Несомненно, Америка предложила нам много возможностей, но вместе с тем на родине осталась частичка души и кровные узы.

Наши родители беспокоились о том, как мы будем жить в Америке. У них не было работы. Всему виной был языковой барьер. Но жизнь продолжалась, и понемногу налаживалась. Папа получил водительские права. Он оставался дома с младшими детьми и получал социальное обеспечение по инвалидности.

В украинских школах обязательными для изучения были украинский и русский языки. Кроме того каждой отдельной школе также был назначен третий язык. Ещё в детстве мама изучала в школе английский как третий язык, поэтому у неё были незначительные знания по этому предмету. Но, к тому времени, когда она иммигрировала в Америку, маме уже было сорок лет, и школьные знания были подзабыты. Трудно было работать в Америке без свободного владения английским языком. И мама поняла, что для того, чтобы устроиться на работу, нужно учить английский язык. Я помню её постоянно засыпающую с англо-русским словарём в руках, пока она старалась выучить новые английские слова.

Мой отец и все мы, дети, изучали немецкий язык в украинской школе, поэтому нам пришлось начинать осваивать английский язык с нуля. Чтобы что-то объяснить в магазине, отец брал с собой карандаш с бумагой и часто рисовал картинки того, что ему нужно было купить. Трое из нас, старших девочек, были помещены в девятый класс на программу «Английский как второй язык» (ESL). В этой школе много иммигрантов говорили по-русски, поэтому мы не чувствовали себя одинокими.

В течение первого года в Америке нашему отцу потребовалась операция на его правой руке, чтобы затянуть нервные окончания. После этого он восстанавливался, лежа в постели несколько недель. В один из этих дней у моего брата произошёл конфликт с кем-то в школе. Директор школы приехал к нам домой, чтобы поговорить с моими родителями. Он попытался рассказать маме о поведении её сына, но это было невозможно, так как её английский был очень слабый. И здесь директор увидел моего отца, больного на кровати, нашу крошечную квартиру и нехватку мебели. Ничего не сказав, он уехал и вернулся через час с грузовиком, полным пользованой мебели, ламп и других предметов, которых не хватало в нашей квартире. Мы были так благодарны за его доброту! Это осталось для нас одним из самых ярких воспоминаний о первых годах жизни в Америке.

Вскоре мама забеременела девятым ребёнком. Родители понимали, что нужно искать жильё с большой площадью, но никто не мог взять такую большую семью. Однажды на бензозаправке они случайно познакомились с американкой по имени Патриша. Узнав, что они ищут жильё, она сказала: «Вернитесь через два часа. Я дам вам ключ от моего друхэтажного дома, там три спальни. Я сдам вам дом в аренду.»

Видя доброту этой женщины как подарок от самого Бога, нашей радости не было предела! Мы переехали в этот дом и смогли платить аренду с помощью государственной программы. Наш новый дом был в другой части Ванкувера, поэтому нам пришлось перевестись в другую школу. Это стало намного сложнее для нас, поскольку в новой школе русскоговорящих учеников почти не было. Я не могла говорить по-английски и сказать то, что хотела. Если я говорила что-то не так, я чувствовала себя смущённой, поэтому большую часть времени я просто молчала. Каждый день после школы я старалась выучить десять новых английских слов.