– Как же это всё тяжело и пугающе… Что же нам теперь делать? – говорила я Олегу.

Он тоже очень переживал и задавал медсестре много вопросов. Я же хотела как-то подержать моего сыночка и побыть с ним, но это было невозможно. Словами не передать то тяжёлое чувство, когда ты знаешь, что это твой ребёнок, но в то же время понимаешь, что в данный момент он не совсем твой. Я старалась контролировать эмоции и не плакать. «Всё очень серьёзно. Мы и наш малыш в большой проблеме», – думала я про себя.

– Так как у вашего малыша желтуха, мне надо включить ему специальный свет, накрыть глазки, закрыть инкубатор и держать под ультрафиолетом, – прервала мои мысли медсестра.

Мы отошли в сторону. Так не хотелось оставлять нашего крошку, но послеоперационная боль напомнила мне о необходимости приёма очередной дозы лекарств. Вернувшись в палату, я нашла в себе силы сцедить молоко. Затем я просто лежала на моей больничной койке, уставившись в потолок. Слёзы катились по щекам, и я не могла сказать ни слова Олегу, который тихо лежал на диване, тоже в слезах.

Когда я смогла немного успокоиться, я позвонила моей сестре, Люде. У неё тоже был опыт преждевременных родов, и я знала, что она сможет понять меня и поддержать.

– Олечка, я понимаю, через что ты проходишь, – утешала меня она. – Я чувствую твою боль.

Мы говорили и плакали. И мне было легко доверить ей свои чувства, потому что я знала – она поймёт. Она через это уже прошла…

Во второй половине дня Олег приехал навестить меня вместе со старшими детьми, а заодно познакомить их с братиком.

– Мама, а зачем доктор резал тебе живот? – спросил испуганно Миша. – У тебя большой порез?

– Ребёночек бы умер, если бы врачи не разрезали маме животик. Разрез около десяти сантиметров, – ответила я.

– Мама, а тебе было больно? – продолжал Миша.

– Нет. Во время операции я не чувствовала боли, потому что врачи использовали наркоз и боле-утоляющие лекарства. Но болело после операции и сейчас болит, – объяснила я.

– А как долго рана будет заживать? – спросила Кристина.

– Около двух недель. Мне надо быть очень аккуратной. Так что теперь вам придётся много мне помогать, – сказала я с улыбкой.

– Мамочка, не переживай. Мы тебе будем помогать! – обняв меня, Кристина пристроилась рядом со мной на больничной койке.

– А почему малыш родился так рано? – спросил Давид.

– Потому что у мамы давление поднялось очень высоко. У мамы есть проблемы со здоровьем. Нам надо заботиться о маме, – объяснил детям Олег.

– Мама, а когда ты с ребёночком приедешь домой? – не унимался Миша.

– Я приеду домой через четыре дня, но ваш братик пока останется в госпитале на некоторое время. Ему нужна операция на сердечке, – ответила я.

Дети сидели грустные и задумчивые. Похоже, у них больше не было вопросов. Давид переживал больше, а Кристина и Миша, из-за своего возраста, ещё мало что понимали. Проведя некоторое время со мной, Олег взял детей и они пошли к братику.

Миша боялся всех трубочек и спрашивал папу, почему Бог дал его братишке больное сердце. Он также был обеспокоен тем, что мама и ребёночек могут умереть. Кристине было жаль братика и она также боялась всех трубочек и проводов. Давид смотрел на всё это сквозь слёзы и с жалостью. Папа объяснил проблемы с сердцем малыша и попросил детей не бояться, но молиться, чтобы Бог сохранил жизнь мамы и братишки.

Во второй половине дня пришёл врач, чтобы поговорить с нами.

– Мы встречались с кардиологами, детскими врачами и хирургами и составили план лечения для вашего сына, – сообщил он. – Мы решили отложить операцию на открытом сердце до тех пор, пока его вес не достигнет трёх килограммов. Лекарства подержат клапан сердца открытым и помогут ему работать, пока малыш подрастёт. Это увеличит шанс на успешную операцию. Мы будем кормить его внутривенно или через питательную трубочку и так будем помогать ему дышать и расти.