Были еще две вещи, которые оказали сильнейшее влияние на мою жизнь с момента первого знакомства с тюремной жизнью в норфолкской колонии. Во-первых, у меня был первый опыт открытия глаз моим собратьям с промытыми мозгами на правду о черной расе. И во-вторых, когда в результате чтения я уже знал кое-что, я начал посещать еженедельные дебаты между заключенными – мое крещение в области публичных выступлений.

Мне пришлось принять печальный, постыдный факт. Меня так тянуло к белым, что в тюрьме мне даже не нравилось, как сильно негры-заключенные привязаны друг к другу. Но когда учение мистера Мухаммеда повернуло меня к черным братьям, в качестве заглаживания вины и стыда я не упускал случая, чтобы не привлечь кого-нибудь к мистеру Мухаммеду.

Вы должны быть аккуратны, очень аккуратны, представляя правду черному человеку, который раньше никогда не слышал правды о себе, себе подобных и белом человеке. Мой брат Реджинальд говорил, что каждый мусульманин переживал это в процессе агитации за мистера Мухаммеда. Черные братья настолько введены в заблуждение, что они могут сопротивляться правде, впервые ее услышав. Реджинальд советовал, что правду нужно открывать по кусочкам. И надо дождаться, пока утвердится какая-либо часть, перед тем как предложить новую порцию.

Я начинал с рассказов о славной истории черных своим собратьям-заключенным – о вещах, которые они никогда себе не представляли. Я рассказывал им ужасную правду о работорговле, которую они никогда не знали. Я наблюдал за их лицами, когда говорил им это, потому что белый человек полностью стер прошлое рабов, негр в Америке не знает своей настоящей родословной, и даже к какому племени он принадлежал: мандинго, волоф, серер, фула, фанти, ашанти или какому другому. Я говорил им, что часть рабов, привезенных из Африки, говорила на арабском и исповедовала ислам. Многие заключенные не могли поверить в это, не услышав от белого. Так что я часто читал им отрывки из книг белых людей. Я объяснял им, что настоящая правда известна некоторым белым, ученым, но из поколения в поколение она скрывается от черных.

Я смотрел, как каждый реагирует на это. Я всегда должен был быть осторожным. Я никогда не знал, вдруг какой-нибудь черный черт с промытыми мозгами, «готовый-умереть-под-ярмом» дядя Том, криво на меня посмотрит и побежит жаловаться белым. Когда человек был к этому готов, я мог сказать ему – отдельно от других, я выливал на него то, чему учил мистер Мухаммед: «Белый человек – это дьявол».

Это шокировало многих из них, пока они не начинали это обдумывать. <…>

Возможно, это самая большая опасность для американской тюремной системы сегодня – способ, с помощью которого циркулирующее среди негров по всей стране мусульманское учение находит новых адептов в тюрьме, а черные в тюрьмах находятся куда в большем количестве, чем в среднем по стране.

Причина заключается в том, что черные заключенные лучше, чем какие-либо другие черные, готовы услышать слова: «Белый человек – это дьявол».

Вы говорите это любому негру. Но не помешанным на «интеграции» так называемым интеллектуалам. И у того же черного человека, который в других случаях толст, счастлив, а также слеп, глух и нем и довольствуется крошками с богатого стола белых, вы задеваете нерв американских черных. Его реакция может занять день, месяц, год, он в открытую может никогда не ответить; но будьте уверены – он видит, что белый человек действует, как дьявол.

И, как я сказал, впереди всех негров – черный заключенный. Здесь черных содержат за решеткой, иногда годы, благодаря белым. Часто заключенные рекрутируются из негров с самого дна, негров, которых вышвыривали отовсюду и обращались, как с детьми, всю их жизнь, негров, которые никогда в жизни не встречали белого, который взял бы что-то у них, так же как и дал им.