Не суть важно теперь кто и что сделал или не сделал, пока исход вот такой: Высьдом разрушен. А скоро печальная участь постигнет и всех тех немногих, кто пережил бойню. Если не докопаться до истины и не предотвратить грядущие мрачные последствия. Этого можно избежать, если думать холодно, а действовать решительно. Для этого Эльфинату и потребуется он. А помирать ему рановато.

Гротт продолжил цепь суждений. Итак, прознав про редринку, заявились они. Предположим, известно им многое, раз такие силы брошены на ее возвращение… Уничтожение, похищение? Кто эти они – судить пока трудно. Все это единое сборище или разрозненные фракции – каждый с личными интересами? Дикарей можно и нанять, редрины, конечно же, захотели бы пополнить ряды столь ценным обладателем, а эскуриды? Просто примазались, чтобы отомстить Эльфинату? Или их финальный аккорд – часть общего замысла, а не случайность?

Но есть и причина полагать, что-то у врагов пошло не так. Дикая такая, невероятная и немыслимая смесь сама собой вспыхнула, учитывая союз зунаров, редринов и эскуридов, принадлежащих к… К кому вообще? За все годы службы Гротт сталкивался лишь с двумя дюжинами обладателей тьмы – все они, его стараниями, попрощались с эскурой навсегда. Откуда взялись эскуриды в таком количестве? Как они смели полгорода с лица земли? Где они прятались, находились ли под носом у Эльфината и конксуров все это время? Куда смотрел он сам, Хатидже и Шорьше? Как они такое допустили?

Да, именно так и рассудят Владыки. Вину повесят на них. На их месте он бы сделал именно так. А кто отвечает за Миритиль и Мэриел?

“Ну да, ну да… – подумалось ему. – Отвертеться тебе будет непросто, Грегор Гротт!”

Он, морщась, моргнул и уставился в ясное светлое пространство поперед себя – в безмятежное небо. А больше смотреть и некуда. Боковым зрением (шевелить глазами оказалось тоже больно) старик осмотрел зеленую прогалину с обломанными фалангами деревьев вокруг себя. Из-за барьера конксурии растения уцелели, ну, почти. Пытаясь отогнать головокружение, он вновь сомкнул веки, в розоватой полумгле его не мутило, а размышлялось легче.

Подозрения, что это сотворил кто-то из Эльфината так и не отпустили его. Предатели могли затаиться повсюду, прямо перед его носом. А он что? Беспечный и самоуверенный осел, ничего-то не разглядел у себя под носом! Кому теперь передать этот печальный опыт?

“Так тебе и надо!” – буркнул он.

Если начать копаться с самого начала, то можно и обнаружить какие-то ответы. Только толку-то от них сейчас? Что ему оставалось тогда? Придушить детеныша редрина? Он поступил правильно. Так бы сделал любой. Но за честные и справедливые поступки порой платить приходится дорого и не сразу, а тогда, когда и не ожидаешь; отчего цена эта становится непомерной, дополняется чувством вины и самобичевания, слез и проклятий.

Не привези они Фидес сюда, рано или поздно незваные гости пожаловали бы в Гарду, в любое другое место, хоть на край земли. Так и так – одно другого не лучше… А итог уготован одинаков.

Он и Катэль знали про этот риск. Скорее всего, не в полной мере представляли последствия, но…

Солнце еще не успело взойти над высокими горными кручами и стенами, окружавшими Высьдом, но свет его уже забрезжил, ласково касаясь лица и рук старика. Повернуть голову или пошевелиться так и не вышло, но кожей он ощутил слабое тепло. Хотя бы чувства какие сохранились, иначе полный каюк – не поймешь жив или мертв! А разве мертвецы осознают, что померли? Эх!

Землю, которая еще не успела прогреться, сковывала утренняя прохлада. Ему показалось, что спина его, руки и ноги сами стали каменными, вросли, оплетенные корневищами, в эту породу, точно какой искусный арбор испытал на нем всю мощь обладания.