Да и не мог он никого насмерть заморозить, потому что и не умел толком. До легкого кашля и мурашек – всегда пожалуйста, но не более. Применение его обладанию хозяйка находила в охлаждении вина, заморозке мяса и рыбы, чтоб не испортилось.

Ну, и обладал бы он феррой, которая позволяла бы снять эти побрякушки со всех разом, тогда другое дело. А так угрозы в нем не видели. Одну лишь выгоду, к которой не упускали возможности прибегнуть. Это и хорошо, быть полезным, мало ли что может случиться…

Ошейники эти применяли просто для устрашения. Если ты убежишь или попытаешься снять его, такой аксессуар должен снести с плеч долой твою головушку. Стоит полагать, враки это все, ведь душегубы хозяйки тебя разыщут вмиг даже безо всяких ошейников, но жути нагоняло на других угодников. Проверять это никто не хотел.

Да и с таким украшением на шее ясно будет всем кругом – ты должник, раб или шлюха. Вторая функция – показать всем твой ранг. Любой встречный-поперечный вернет тебя Заботящимся – гильдии, занимающейся азартными игрищами, сладострастными утехами и работорговлей. А там уж тебе подберут новый дом, предварительно отлупасив, с хозяевами куда жестче и строже. Или посадят в яму. С таким ярмом ты просто вещь, хуже скотины.

Все могло быть хуже. Так он себе говорил, забивая мысли о побеге куда подальше.

Еще с этой хоть и небольшой силой он являлся диковинкой, приносящей дополнительный доход. Его посетителям вообще плевать какое у него обладание и насколько сильное. Для них лишь важен тот факт, что они решили поиграть с кем-то столь могущественным и опасным. И только Орешек понимал – никакой он не опасный и не могущественный, а вовсе наоборот.

Он знал – обладатели ценятся высоко в Мэриеле. Умелые, обученные, знатные. А кто он? Он ни то что никто, а ничто. Как и его обладание. Расплатиться бы с долгами! Обрести бы скорее свободу… Но до откупа ему, как пешком до Той Стороны. Виной тому и тяга к увеселительным денежным играм, где он, даже поднаторев в мухляже, чаще продувал, чем выигрывал. А остановиться никак не мог, сколько бы не зарекался.

Он бы мог батрачить в порту, как это делали другие, но платили там сущие гроши. А здесь за пару минут, если свезет, порой получался приработок в три серебряных элье, тогда как за таскание мешков и ящиков столько платили за десяток дней. Тут дело в сохранении достоинства, но коль ты согласен гнуть спину за такие деньги, у тебя от него немного осталось.

Порой везло, он срывал куш, но потом монеты вместе с удачей опять куда-то испарялись. Долги то гасились, то появлялись опять. И нужно еще что-то есть и пить, где-то спать и как-то покрывать все это житейское дело. И круговерть эта не заканчивалась. Парень понимал – он увяз накрепко, и ему уже не вырваться.

Еще он знал: до таких, как он, портовых бедолаг, никому дела нет. Чудес не бывает. Вряд ли кто-то из Высьдома прознает про него и явится, чтоб забрать отсель. Одним меньше, одним больше. Всех котят не спасти. Вероятно, лишь одного, того, который уцепился за край бочки… А он сам давно уже барахтается на самом дне.

Думая обо всем этом, Любимчик ночи, потрогал позорное “ожерелье”.

– А ты крепкий, – заключил красавчик, оглядывая его с ног до головы. – Буду звать тебя Орешек. Тебе нравится? Сперва хотел тебя назвать Огурчик, тебе тоже подойдет. Но Орешек лучше.

Он много болтал.

– Зови меня как угодно, господин. Чем хотите заняться? Кости, кубки, битва эльфов, картишки? Позвать трактирщицу? Пива? Рыбы? Девок?

– Нет, Орешек. Ничего из этого. – Гость даже не глянул на стол, где дожидались предстоящего веселья разнообразные игры. Казалось, его интересовал тот, кто сидел подле.