Наконец отведённые на урок русского полтора часа истекли, Дэвид встал, чтобы попрощаться с преподавательницей, висящая на одной нитке пуговица зацепилась за край стола, оторвалась и упала на пол.

– Shit! Чёрт, чёрт, чёрт! – воскликнул Дэвид, возмущённо вскинув руки.

Не ожидавшая такой бурной реакции Таня сказала:

– Да не волнуйтесь вы так, это всего-навсего пуговица. Её пришить можно.

– Всего-навсего пуговица? У меня через полчаса важная встреча, я что на неё с оторванной пуговицей являюсь?

– Ничего страшного, сейчас всё исправим, – сказала Таня и полезна в сумочку, в которой чего только не было. Кроме обязательного для каждой женщины набора из косметики, смартфона, блокнота, ручки, ключей и прочих необходимых вещей там лежали пилочка для ногтей, пачка гигиенических салфеток, пластиковая коробочка с нитками-иголками, зубная щётка и упаковка презервативов. Потому что Таня хорошо усвоила совет своего деда-генерала «у хорошего солдата всегда всё должно быть под рукой». А что касается презервативов, так это вовсе не означает, что она развратная женщина, просто её милый друг Кирилл очень боится нечаянно сделать ребёнка, а сам презервативы купить забывает.

– Take off your jacket, – сказала Таня, вдевая нитку в иголку. – Пиджак снимайте.

– What do you mean «take of your jacket»? Зачем?

– Я вам пуговицу пришью.

Закончив работу, Таня помогла Дэвиду надеть пиджак и, как заправский сотрудник пошивочного ателье проверяющий качество выполненной работы, провела рукой по лацкану, случайно коснувшись пальцами загорелой шеи. Дэвид уже хотел отшатнуться, но к его удивлению прикосновение не вызвало привычного эффекта «ожога медузы», наоборот, возникло приятное ощущение, как будто по коже провели лёгким пёрышком. «Надо же, какая необычная реакция», – отметил он про себя.

– У вас что, всегда нитка с иголкой под рукой? – поинтересовался Дэвид.

– Конечно, вот оторвётся у симпатичного мужчины пуговица, а я раз – и наготове, сразу пришью. Он мне за это спасибо скажет, а может ещё и поцелует, – с шутливой улыбкой ответила Таня.

– Спасибо, – сказал Дэвид, и тотчас добавил: – Вас поцеловать?

– Нет, целовать не надо, – рассмеялась Таня, – насчёт поцелуя я пошутила.

Она протянула руку, чтобы положить нитки-иголки обратно в сумку, но, неудачно задев её, опрокинула, и на стеклянную поверхность стола выпала пачка презервативов.

– Чёрт, – воскликнула Таня и, покраснев, стала быстро запихивать упаковку обратно, – извините.

– Да всё нормально, – сказал Дэвид и, не в силах сдержать насмешливой улыбки, добавил, – omnea mea mecum porto.

– Что вы имеете в виду? – возмутилась Таня, – это вовсе не то, о чём вы подумали, так что по поводу omnea mea вы ошибаетесь. И вообще, vita brevis, gaudeamus igitur, – с вызовом сказала она.

– Вы знаете латынь? – удивился Дэвид.

– В московском университете на филфаке учила.

– Простите, я вовсе не хотел вас обидеть. Кстати, сколько я вам должен за пришитую пуговицу?

– Сто долларов, – невозмутимо ответила Таня, решив таким образом проверить своего американского ученика на прочность, в смысле на наличие чувства юмора, с которым судя по её опыту общения с представителями данной культуры у них ну о-о-очень плохо. Что в очередной раз подтвердила реакция Дэвида: не выказав никаких признаков удивления, он достал портмоне, вынул сотню и протянул её Тане.

«Всегда знала, что у американцев плохо с юмором, но чтобы до такой степени! Да, трудный мне случай попался», – отметила она про себя и, не меняя серьёзного выражения лица, произнесла:

– Шутка.

– Что вы имеете в виду?

– Я – преподаватель, мне ваша фирма за уроки русского платит, я за пришитую пуговицу денег не беру, просто вам помогла, не хотела, чтобы вы на важных переговорах с оторванной пуговицей появились. Это просто так, бесплатно, понятно? – И, видя, что господин Джонсон по-прежнему в замешательстве держит купюру, добавила: – Насчёт ста долларов я пошутила, это шутка такая. Юмор, понимаете?