– Ну как тебе моё гнездышко? Нравится?

– Ещё бы. Как тут может не понравится. Очень уютно, стильно, что глаза разбегаются. Я раньше никогда не была в столь огромных домах. Значит, наверняка ты здесь гулянки шумные устраиваешь? Ну как в американских фильмах показывают.

– Нет… Ты что… – изумленный моим предположением, возразил он. – Мой дом -это моё личное пространство. Он не для гулянок, отнюдь… Иначе бы оно давно перестало быть личным, – ответил он, снимая с меня куртку, повесив её во встроенный шкаф слева от входа, следом за своей.

– О как, всё серьёзно, – пошутила неуклюже я, поняв какую глупость сморозила.

– Обопрись на меня, – нагнувшись у моих ног, сказал он, схватившись руками, стянул с меня поочередно сапоги, попутно подставив под ноги новые тапочки. Этикетку с которых при мне сорвал.

Он не переставал меня удивлять. Это было непривычно и в новинку, но очень приятно.

– Наверное именно так и ухаживают мужья за беременными женами, – голодно мысленно предположила я, рисуя в голове воздушные замки и мечты, которым в моём случае попросту не суждено сбыться.

– Скажи, а где в этих апартаментах туалет? – настойчиво напомнила мне моя беременность, да так, что срочно и не терпела отлагательств.

– Понял. Пойдем, провожу, – приобняв, он повел меня в арку справа от лестницы, в широкое пространство, величиной в мою комнату. Впереди открывался вид на длинный коридор. По всей длине которого, по двум стенам, под потолком висели светильники, дизайном похожие на миниатюрные старинные уличные фонари. Свет от которых отражался на светлом плиточном полу. В самом начале коридора, в небольшом ответвлении слева, ютился встроенный шкаф с зеркальными дверцами до потолка, а так же располагался просторный санузел с окном. Которому я была больше всего на свете рада, влетев в него, словно пуля, защёлкнув за собой дверную защёлку.

По левой стороне от окна, друг за другом находились беде, туалет и квадратная раковина на высокой подставке. Всё выглядело как витринный образец в белом цвете.

"О, мой милый добрый белый друг! Я тебя нашла! – восторгалась я, а хор мальчиков-зайчиков брал верхние ноты припева песни «Прекрасное далёка».

– Какое блаженство! – ликовал мой мозг под журчащие звуки. – Видимо, нужно забеременеть, чтобы осознать всю прелесть этого занятия." – очередной раз я поймала себя на мысли.

Не смотря на снежную погоду, свет струился через открытые полозья жалюзей, освещая пространство величиной чуть больше моей кухни. Стены поделены на верхнюю и нижнюю часть, уложенные в мелкую плиточную мозаику. Верхняя часть – в разноцветный кубик, состоящий из бежевого, серого, коричневого, песочного, болотного оттенка. Нижняя часть – только серый кубик. Пол бежевый, уложен ромбом. Выключатель, к моему удивлению, находился внутри помещения, но в нем нужды не было. Под окном проходила батарея. Изогнутый бронзовый кран у раковины был с отдельными встроенными с разных сторон вентилями. Над раковиной висело прямоугольное зеркало в широкой бронзовой рамке с рисунком в виде множества ромбов. Левее к двери на стене располагался изогнутый тремя волнами полотенцесушитель того же оттенка. Над зеркалом в ряд находились три белых встроенных круглых светильника.

Мыло из прозрачного дозатора пахло вкусно, чем-то зелёным и свежим. Вытерев руки полотенцем, я задержалась немного у зеркала, поправив растрепавшиеся волосы, вновь переплетя их в косу, освежив щеки и шею, запястья водой.

Я вышла. Руслан стоял за углом, под аркой, что-то делая в своём телефоне. При виде меня убрал его в карман, и мы прошли через зал на кухню.