– Если бы ты не умел плавать, то никакое позитивное мышление не помогло бы, – заметил как бы между прочим Орсон.

– Тебе не нравится принцип позитивного мышления? – удивленно посмотрел на англичанина Осипов.

– Мне не нравится человек, ведущий эти курсы. Я давно его знаю и… Впрочем, это касается только нас двоих… Извини, что перебил, Игорь. Что было дальше? Ты, надеюсь, не плавал целый час на одном месте?

– Я проплавал минут пять, не больше. Вернее, я даже не плыл, а старался держаться на одном месте. Хотя, с учетом полной темноты, сделать это было не просто. Даже если вода была стоячая. А если бы я оказался в реке, меня бы снесло течением… В общем, дурацкая ситуация. Сидишь по горло в воде непонятно где и понятия не имеешь, что делать. Но тут я вспомнил про фонарь и решил попытаться им воспользоваться. Фонари у нас водонепроницаемые, так что, скорее всего, отключился он из-за того, что в момент, когда меня выдернуло из туннеля, обо что-то ударился. Поскольку разбирать фонарь в воде было глупо, я начал постукивать им о ладонь, надеясь, что отошедший контакт встанет на место и я наконец-то смогу увидеть воочию, где же нахожусь. Но не успел я и четырех раз стукнуть фонарем о ладонь, как кто-то, невидимый в темноте, схватил меня одной рукой за запястье, а другой плотно зажал рот. Собственно, я мог бы легко избавиться от такого захвата, даже в воде. Да и нож был под рукой. Но тот, кто держал меня, не пытался использовать силу. Он лишь старался дать понять, что шуметь не стоит. И я не стал сопротивляться, чтобы было ясно, что я все понял. Через некоторое время рука, зажимавшая мне рот, исчезла. А та, что держала запястье, потянула меня за собой. Опять же, не требовательно, а почти что мягко, приглашающе. За плеском воды я слышал негромкое ровное дыхание. И я поплыл за ним, за этим неизвестным мне существом, в котором я лишь угадывал человека.

Мы плыли недолго. Тот, кто вел меня за собой, остановился и снова потянул меня за руку. Моя ладонь коснулась морщинистой коры дерева, которое росло прямо из воды. Наверное, кора была влажной, но поскольку рука у меня была мокрая, я этого не почувствовал. Незнакомец попытался подсадить меня наверх. Нащупав толстый сук, я ухватился за него, подтянулся и уперся ногами в ствол. Оказавшись на ветке, я потянулся выше. Веток было много, так что лезть вверх было не трудно. И я лез до тех пор, пока мой провожатый, карабкавшийся на дерево следом за мной, не схватил меня за щиколотку, давая понять, что пора остановиться. Я поудобнее устроился на ветке, прижавшись спиной к стволу. Слышно было, как мой невидимый спутник устраивается на соседнем суку.

– Спасибо, – произнес я шепотом.

Он тут же стукнул меня ладонью по плечу. Видно, нам все еще следовало соблюдать тишину.

Я откинул голову назад, прижался затылком к стволу дерева и, поскольку всматриваться в темноту было бесполезно, стал вслушиваться в ночные звуки. Почему-то я сразу решил, что это ночь. Хотя, может быть, в этом странном месте всегда темно?

– Это невозможно, – уверенно заявил Орсон. – Если есть жизнь, значит, должен быть и свет. Для растений свет – источник энергии.

– Док, я не делаю выводов. Я лишь рассказываю о своих впечатлениях. Тогда я готов был поверить, что в мире, где я оказался, царит вечный мрак. Из темноты доносился тихий плеск воды о ствол дерева, негромкий шелест вверху, как будто ветер перебирал листву или кто-то очень осторожно раздвигал ветви, издалека временами доносилось приглушенное чавканье. Запахи были тоже самые обычные для водоема. Так пахнут сырая кора, прелая трава, рыбья чешуя… И была еще какая-то странная, тонкая, едва различимая примесь, не то медовая, не то хвойная.