– При этом ты уверен, что мы сейчас идем не в сторону колодца?

– Если ты имеешь в виду колодец, через который мы сюда попали, то, разумеется, нет.

– Почему?

– Что – почему? Почему мы идем не в ту сторону?

– Почему ты в этом уверен?

– Ну, во-первых, если бы мы шли в правильном направлении, то уже давно дошли бы до цели.

– Значит, нам нужно повернуть назад?

– Не думаю, что это поможет. Мы же не настолько глупы, чтобы перепутать направление. Что-то произошло с самим этим местом. Оно изменилось, стало другим.

– Магия?

– Ну, если у тебя нет других идей, можно называть это так.

– И эти изменения произошли в тот момент, когда сработала магнитная ловушка?

– Не знаю. Может быть, раньше. Когда вы с Камохиным обследовали боковые проходы. Помнишь плиты, испещренные письменами возле самого входа? Возможно, это была инструкция, объясняющая, как пользоваться этим странным сооружением. А может быть, свод правил или предостережений. К сожалению, никто из нас не владеет языком майя. Вот и напоролись.

Шедшие впереди стрелки остановились.

– Уже пришли? – насмешливо поинтересовался Орсон.

– Колодца нет, – уныло констатировал Камохин факт, который и без того уже был очевиден.

– Не может быть! – с показным удивлением вскинул брови англичанин. – И что же нам теперь делать?

– Док, – оглянулся на него Камохин. – Юродствовать не надоело?

– В самом деле, – поддержал приятеля Брейгель, – момент неподходящий.

– Ну, извините, – развел руками Орсон. – Хотя вы сами виноваты – не слушали, когда я вам говорил.

– Про магию, что ли?

– И про магию тоже… Или у кого-то есть другое объяснение тому, что произошло?

– Может быть, для начала определимся с тем, что именно произошло?

Осипов сделал пару шагов вперед и посветил фонариком в ту сторону, куда они направлялись. Там был все такой же бесконечно длинный темный коридор. Возможно, где-то там имелись боковые ответвления, но в неясном рассеянном свете фонаря их было не разглядеть.

Осипов повернулся к остальным:

– Когда мы с Игорем вошли в боковые проходы, вы, – он указал фонарем на Орсона с Брейгелем, – оставались на месте?

– Конечно, – уверенно кивнул Брейгель.

– И за то время, что нас не было, ничего необычного не происходило?

– Абсолютно.

– Ни странных звуков, ни вспышек света?

– Нет.

– Внезапного головокружения или приступов тошноты у вас тоже, как я понимаю, не было?

– Нет. Я отлично себя чувствую.

– Я тоже, – кивнул Орсон.

– Вам не показалось, что время вдруг остановилось?

Или – странно замедлилось?

– К чему все эти вопросы, Док-Вик? – непонимающе пожал плечами Камохин. – Ты что, думаешь, мы могли заблудиться?

– Я думаю, произошло изменение пространственной структуры подземелья.

– То есть это тоже своего рода ловушка? – Брейгель решил уточнить, правильно ли он понял идею Осипова. – Мы наступили на какой-то камень, и коридоры этого подземного лабиринта поменялись местами? Тот, который вел к колодцу в пустыне, свернул куда-то в сторону, а его место занял другой проход, ведущий черт знает куда?

Брейгель без особого труда мог представить себе гигантский, похожий на безразмерную паутину, подземный лабиринт с множеством тянущихся в разные стороны переходов. Кто и зачем его построил – другой вопрос. Вообразить, каким образом и без того запутанная система подземных ходов вдруг начинает менять свою пространственную структуру, было несколько труднее. Вроде того, как садишься в поезд метро, идущий в одном направлении, а выходишь на совсем другой ветке. Как будто за то время, что ты ехал, кто-то соединил станции, находящиеся на разных концах карты, новым, прежде не существовавшим туннелем. Но все-таки это было похоже хоть на какое-то объяснение. Причем вполне научное. Ученые нередко используют понятия, совершенно неуместные и даже противоестественные с точки зрения здравого смысла. Так, например, Брейгель, как ни старался, не мог представить себе черную дыру – некую пространственную структуру, в которую все проваливается на веки вечные. А бозон Хиггса так и вовсе был для него чем-то запредельным. Едва он только слышал это название, как его охватывал священный трепет. И, в принципе, в такие минуты он готов был согласиться с Орсоном – в этом было что-то от магии.