Возможно, что именно этот переезд и сыграл решающую роль в семейном разладе. Бранные скандалы между родителями, жестокие упрёки супругу, не способному материально обеспечить семью… Что ещё могла излить женщина, оставшаяся в каком-то смысле один на один с судьбой? А ещё – всё та же противоположность натур.
Осенью 1906 года Георгий Максимович ушёл из дома и поселился в Городищах.
И супруга Григория Максимовича, и старшие сыновья не приняли его ухода.
«Их точно прорвало. Они дружно клеймили Георгия Максимовича и были неистощимы в предъявлении ему всё новых и новых упрёков. Что можно ждать от человека, который легкомысленно пренебрёг долгом супруга и родителя и забывает о святых обязанностях перед теми, о ком ему положено печься?»>26
Насколько содержательны и объективны были эти упрёки, ныне сказать сложно. Ясно лишь одно – радуга эмоционального восприятия ухода отца перевесила понимание истинного разлада в семье и её распада.
И всё же, вернись Григорий Максимович в семью, он был бы безапелляционно принят. Почему? И об этом говорит сам Паустовский в «Книге скитаний»:
«Моя мать, когда разошлась с отцом после того, как она осудила его за легкомыслие и прокляла за свою разбитую жизнь и неизбежно горестное будущее своих детей, разрыдалась, когда увидела сгорбленную, виноватую спину уходящего навеки отца.
В спине этой было столько беспомощности, что мама не могла не разрыдаться. Ещё мгновение – и она позвала бы его, побежала бы за ним, и он бы, конечно, вернулся. Но гордость, обида, нетерпимость не позволили ей этого сделать»>27.
Крах семьи стал ударом для четырнадцатилетнего Кости, к тому времени перешедшего в третий класс гимназии, и, может быть, самой тяжёлой драмой во всей жизни писателя Паустовского. Мир его детства раскололся. Наступали новые реалии, в которых в какой-то момент от его детского романтизма не осталось и следа. Костя простил отцу этот поступок, приняв его, наверное, как неотвратимость, как неизбежность.
В его сознании любовь к отцу и уход последнего не уравновешивались на одних весах. Первое явно перевешивало. Потеря отца в семье не вытеснила любви младшего сына к нему, и может быть, даже наоборот душа Кости ещё больше потянулась к Георгию Максимовичу.
«Главное – не скисай!» Брянск
После ухода Георгия Максимовича Мария Григорьевна с дочерью Галей и сыном Вадимом в доме на Ярославском Валу оставались недолго. Уже летом будущего года они переехали из Алушты в Москву и осели там. К моменту их отъезда пожелавший отделиться от семьи и остаться в Киеве старший сын Борис снял квартиру в одном из доходных домов по соседству с Политехническим институтом, в котором обучался.
Младшего же сына Константина ждал Брянск. Для этого пришлось оставить гимназию и перебраться на попечение Николая Григорьевича Высочанского, родного брата Марии Григорьевны, на тот момент служившего в чине майора начальником литейных и кузнецких мастерских Брянского арсенала.
«Мне трудно было бросить гимназию, товарищей, начинать новую и, как я знал, невесёлую жизнь»>28, – откровение Паустовского тех лет, которое он пронесёт через всю жизнь.
Уезжая в Брянск, с ощущением, что покидает Киев навсегда, Костя расставался не только с тем, ставшим ему близким мирком, центром которого прежде всего была Первая киевская гимназия, но и терял ту атмосферу бытия, которая сопровождала его все годы. «Взрослое детство», неожиданно ворвавшееся в его судьбу, было жестоко – при живых родителях он должен был оказаться в опекунстве. И каким бы ни было отношение к нему «дяди Коли», всё же это был чужой для него дом. И даже Брянская гимназия, в которую его устроит Николай Григорьевич, ни коим образом не принесёт душевного равновесия и не заменит Первой киевской.