Послышался детский плач, а я удивленно открыла глаза. Над колыбелью стоял отец. В колыбели лежал ребенок. Он плакал и тянул руки к отцу. Но отец смотрел на него и молчал. Я моргала так, словно флиртую с целой армией.

- Правило первое, - отчеканил отец, заложив руки за спину. - Ребенок не должен плакать. Все понятно?

- Да! – сглотнула я, робко заглядывая в кроватку.

Вот он, розовый карапуз, лежащий на шелковой простынке. Он пускает слюнку и надувает слюнявые пузыри. Он устроил конкурс на то, как глубоко проникает кулачок в рот. Пока что успехи средние. Но характер чувствуется.

Мой взгляд трусливо пробежал по комнате. По спине отголоском пробежали мурашки. Где-то в темном углу затаился тот самый огромный и страшный паук - каннибал. «Он тебя не съест! Ты просто в него не поместишься!», - успокаивала биология. «А съеденные нервы не считаются каннибализмом?», - возразила я.  Биология задумалась и ушла обратно в учебник.

- Правило второе.  Никаких телесных наказаний. И вообще никаких наказаний. Ты не имеешь на это право. Узнаю, что ты ударила его – отрублю руку, которой ты это сделала. Это ясно? – послышался голос. Я закивала.

- Правило третье. С ребенком обращаться исключительно на вы. Форма обращения: «Ваше высочество!». Никаких фамильярностей! Это будущий король, - произнес отец, отвернувшись от малыша.

- Это здорово! – закивала я. «Покажи свой профессионализм! Наладь контакт с родителями!», - настаивали недавно пройденные курсы.

- Он так похож на вас, - елейно сообщила я, даря улыбку красавцу, чьи темные волосы скользнули по плечам и прикрыли лицо.

- Лысый, сморщенный и орущий? – меня порезали острым взглядом. - Я пришел не переливать из пустого в порожнее. Правило четвертое.

И он умолк. Так, а где продолжение? Любопытство и инстинкт самосохранения хором требуют продолжения.

- Правило четвертое? – спросила я, глядя в зеленые красивые и злые глаза.

- Вы должны успевать думать, пока я говорю. Правило четвертое. Есть слово, которое ребенок не должен слышать.  Это запрещенное слово, -  начал красавец, пока малыш солидарно икал.

- Поверьте, я не ругаюсь при детях! – гордо ответила я.

- Слово  «мама», «матушка», «мать» запрещены, - произнес красавец, медленно поворачивая голову в мою сторону. – Если я услышу от него слово «мама», я приму меры.

- А где его мама? – спросила я, удивляясь все больше и больше.

- Не твое дело, - произнес отец, склонившись над колыбелью. Я заметила, с какой отрешенной брезгливостью он смотрит на ребенка. Пустая комната и отсутствие игрушек начинали меня смущать.

- Правило пятое. Никаких игрушек. Он – будущий король. Ему не нужны игрушки, - произнес отец. Луч света падал на колыбель, освещая паутинку.

- И последнее. Для тебя. Если с ребенком что-то случится, - внезапно произнес отец, делая шаг в мою сторону. Я застыла, стараясь смотреть со всем пониманием, которое у меня было.

- Если ты не сможешь его уберечь, - отец сделал еще один шаг в мою сторону. Понимание заканчивалось. Я спрашивала у нервной системы, когда будет подвоз. Она не знает.

- Если мальчик погибнет, - на меня смотрели очень многообещающе. Бледная рука легла на мою щеку.

Я, пожалуй, вычеркну это из моих романтических грез. Я внесла это по ошибке!

Вокруг не было ничего, кроме зеленых глаз. Просто глаза, которые смотрят на меня из темноты. Я пыталась поднять руку и осторожно напомнить, что в газете про «О.Р.А.Л» была ошибка. Но моя рука не могла пошевелиться. Что-то мешало ей.

В сознании все странно подплывало, пока я смотрела в зеленые огоньки глаз. Я забыла о ребенке, о правилах, обо всем, чувствуя, словно меня вертят вокруг своей оси в кромешной темноте. Словно заворачивая во что-то липкое.