Внутренняя стена дамбы оказалась выше и круче. В десяти метрах от них возвышалась такая же насыпь, а внизу темнели воды канала Грейуотер. Чуть подальше через канал была перекинута арка каменного моста. Под ним чернела деревянная стена шлюза. На мосту же притулился невысокий деревянный домик, выкрашенный в рыжевато-желтый цвет.

– Вот, вот где он живет!

«Надеюсь, его не уволили, – думала Неттл по дороге к мосту. – И не арестовали за очередную драку. И что он не ушел в запой». Но с виду все было тихо. Когда они постучали в дверь, им тут же открыл Тонат, двенадцатилетний сын Шипа. Он жил со своей матерью всегда, когда не жил с отцом. После рождения нового ребенка мать с отчимом стали куда терпимее относиться к тому, что Тонат порой месяцами обретался на дамбе.

Несколько секунд он недоуменно таращился на Келлена и Неттл, а потом брови его взмыли вверх: он их узнал.

– Это вы! Вы пришли! Но как вы узнали? До вас дошли слухи?

Полчаса спустя Келлен сидел на краю дамбы, болтая ногами и глядя на угольно-серую воду внизу. Когда Неттл подошла и села рядом, он даже не обернулся.

– Как Шип мог снова исчезнуть? – взорвался он.

– Тонат думает…

– Я знаю, что думает Тонат, – ворчливо оборвал ее Келлен.

– Он в чем-то прав. Шип ни за что бы не бросил работу… и точно не бросил бы Тоната. Его могли похитить, но… это было бы нелегко сделать. Без шума провернуть такое бы не получилось.

Каждый раз, когда Шипа пытались арестовать, все заканчивалось тем, что с полдюжины побитых людей прижимали его к земле.

– Но каковы шансы, что одного и того же человека могут проклясть дважды? – простонал Келлен, зарылся лицом в ладони и ответил на собственный вопрос: – Довольно высоки, если этот человек продолжает цепляться к каждому встречному.

– Я поговорила с Галлом, и он сказал, что мы можем задержаться на пару дней. Вдруг получится выяснить, что случилось с Шипом. – Неттл не понравилось спрашивать разрешения у болотного всадника – и ждать, вдруг он ответит «нет». – Если мы не будем искать Шипа, никто и не подумает это делать. Кроме Тоната.

– Но я… – Келлен с силой швырнул камень в воду. – Я уже один раз снял с него проклятие! Я все исправил! Почему ничто не может оставаться исправленным?

Неттл ничего ему не сказала. Из всех людей Келлену уж точно было бесполезно говорить, что ничего и никогда нельзя исправить.

– Я ничего не обещаю, – проворчал Келлен, когда они вернулись в дом Шипа.

Лицо Тоната разом просветлело, и у Келлена возникло неприятное чувство, что он все-таки что-то пообещал. «Ладно, Шип, – подумал Келлен. – Я разыщу тебя, вспыльчивый идиот».

Неттл права. Кроме них, никто не станет искать громогласного, неловкого и несговорчивого смотрителя шлюза. В душе Келлена было нежное местечко, похожее на незаживающую рану. Если он сталкивался с несправедливостью, это место отчаянно ныло, заставляя его стискивать зубы. К тому же ему нравился Тонат. Сын Шипа был невысоким близоруким пареньком, унаследовавшим несгибаемое упрямство отца.

– Я вам тут все покажу, – сказал Тонат.

В скромном деревянном доме, где стояли плетеная мебель из ивняка и клена и толстобокая железная печка, царила идеальная чистота. С крюков на стене свисали два котелка, кочерга, сеть на длинной ручке и пара крепких кожаных перчаток. Палец на одной перчатке был чуть короче остальных. Когда Келлен превратил Шипа обратно в человека, его тело осталось прежним по большей части, но пары кусочков не хватало: костяшки пальца тут, куска плоти там. Келлен подозревал, что они потерялись, когда Шипа-дерево распиливали на доски в верфях Миззлпорта. Сам Шип отнесся к этому философски: надо радоваться, что он не лишился рук и ног и не оказался разрубленным на части.