Только когда дверь с грохотом распахнулась, Келлен очнулся от наваждения. Он стоял посреди склада – от удивления его прошиб пот – и смотрел на двух не менее изумленных мужчин. В комнате было темно, но вряд ли они не заметят паука, бархатистым комком приткнувшегося у его ног…

Келлен подхватил Младшего брата и рванул к окну, через которое он забрался сюда. Паук был слишком большим, чтобы проскользнуть между половицами, и слишком тяжелым, чтобы проворно вскарабкаться по стене.

– Я вытащу тебя отсюда! – шепнул он Младшему брату, залезая на ящик. – Я о тебе позабочусь!

Паук юркнул в складки его рукава. Келлен подпрыгнул, чтобы зацепиться за край окна, как вдруг кто-то схватил его за лодыжку и резко дернул вниз. Падая, Келлен ободрал лицо об стену и больно ударился о пол. Кто-то пнул его в живот, затем уперся коленом в спину. Келлен отбивался, ругался, брыкался и извивался, одновременно стараясь не перекатиться на бок: он боялся раздавить спрятавшегося в рукаве Младшего брата.

Раздались крики, кто-то еще прибежал на склад. Келлен услышал металлический лязг. Его схватили за свободную руку, а потом защелкнули тяжелые железные кандалы чуть ниже локтя. В ту же секунду Младший брат завопил. Это был тонкий, глухой, тошнотворный звук, который проникал прямо в душу, как лезвие проникает сквозь кожу. Келлена пронзила острая боль, как будто ему в запястье воткнули раскаленную докрасна иглу. Мужчины, державшие его, отпрянули, зажав ладонями уши. Келлен воспользовался этим и снова вскарабкался на окно. Почти ослепнув от боли, он выбрался в залитую лунным светом ночь.

Не помня себя от страха, Келлен пробежал шесть улиц, прежде чем осмелился остановиться и поправить кандалы. Он медленно спустил их ближе к запястьям – и из рукава тонкой струйкой высыпались мягкие черные хлопья, сажей усыпавшие мостовую. Следом вылетело несколько распадающихся на глазах черных паучьих лапок. Это было все, что осталось от Младшего брата. Согнувшись пополам посреди улицы, Келлен зарыдал от боли, горя и отчаяния.

Киттелсуолл был очень маленьким городом, и мужчины со склада, конечно, узнали Келлена. Семья, не задумываясь, сочинила для него алиби, но точно так же поступило подозрительно много других ткачей. Все соседи были рады угостить его напитками и сладостями, но Келлен хотел только одного – спрятаться подальше от чужих глаз. Младший брат доверился ему – и погиб, хотя Келлен обещал о нем позаботиться. В последние секунды своей жизни паук вонзил в него хелицеры, оставив воспаленную рваную рану. Келлен никогда не слышал о том, чтобы кто-то из Младших братьев умирал. Что же теперь будет?

– Никакой это был не Младший брат, – сказал отец. – Они же маленькие, не больше лесного ореха. Может, ты наткнулся на краба-паука с болот? Они иногда забираются в ящики с фруктами. Так и попадают сюда, к нам. Это был просто большой глупый паук. Не о чем плакать.

В первый раз за всю свою жизнь Келлен знал, что отец ошибается. Но все соглашались с ним и говорили, что Келлен зря волнуется. Впрочем, они разом замолчали, когда у Келлена обнаружился дар расплетателя.

Дар просыпался постепенно. Манжеты на рукавах стали изнашиваться быстрее обычного, и без конца расходились швы на одежде. Вскоре ткать в его доме стало совершенно невозможно: неважно, сколько раз расплетали и натягивали заново нить, она продолжала путаться, выбиваться и упорно отказывалась ложиться в ряд. Прошло немного времени, и ближайшие соседи принялись жаловаться на схожие проблемы, в особенности после того, как Келлену случалось заглянуть к ним в гости.