Джону Сандовалю совершенно не шло его имя. И было как-то странно, что он стоит в брюках и гавайке возле окна, выходящего на Манхэттен середины двадцатого века. Эверард привык к анахронизмам, но всякий раз, глядя на эту поджарую фигуру, смуглое лицо и орлиный нос, он видел своего коллегу в боевой раскраске, верхом на коне и с ружьем, наведенным на какого-нибудь бледнолицего злодея.

– Ну ладно, – сказал он. – Америку открыли китайцы. Факт занятный, но почему он требует моего вмешательства?

– Я и сам хотел бы это знать, – ответил Сандоваль.

Он встал на шкуру белого медведя, которую Эверарду подарил Бьярни Херьюлфсон[7], и повернулся к окну. Силуэты небоскребов четко вырисовывались на ясном небе, шум уличного движения сюда, наверх, едва доносился. Заложив руки за спину, Сандоваль сжимал и разжимал пальцы.

– Мне приказано взять какого-нибудь агента-оперативника, вернуться с ним на место и принять меры, которые окажутся необходимыми, – заговорил он немного погодя. – Тебя я знаю лучше других, вот и… – Он умолк.

– А может, стоит взять еще одного индейца? – спросил Эверард. – Ведь в Америке тринадцатого века я буду слишком выделяться…

– Тем лучше. Произведешь впечатление, поразишь… Задача-то вряд ли окажется слишком трудной.

– Ну конечно, – согласился Эверард. – Что бы там ни произошло.

Из кармана потрепанной домашней куртки он вытащил кисет с табаком, трубку и стал быстро и нервно набивать ее. Один из первых и важнейших уроков, преподанных ему в Патруле Времени, заключался в том, что не всякая задача, даже очень важная, требует для своего выполнения множества людей. Огромные организации стали характерной особенностью двадцатого века, а ранние цивилизации, такие как эллинская времен расцвета Афин или японская периода Камакура[8](да и более поздние тоже), ставили во главу угла индивидуальные качества. Поэтому один выпускник Академии Патруля (разумеется, со снаряжением и оружием будущего) мог заменить собой целую бригаду.

Но причина заключалась не столько в эстетике, сколько в обычном расчете: патрульных было слишком мало для наблюдения за таким количеством тысячелетий.

– Насколько я понимаю, – медленно начал Эверард, – вмешательства из другого времени там не было и речь идет не об обычном устранении экстратемпоральной интерференции.

– Верно, – ответил Сандоваль. – Когда я доложил о том, что обнаружил, отдел периода Юань провел тщательное расследование. Темпоральные путешественники в этом не замешаны. Хубилай[9] додумался до этого совершенно самостоятельно. Возможно, его вдохновили рассказы Марко Поло о морских плаваниях арабов и венецианцев, но, так или иначе, мы имеем дело с подлинным историческим фактом, даже если в книге Поло об этом не сказано ни слова.

– Китайцы ведь тоже были мореплавателями, и довольно неплохими, – заметил Эверард. – Так что все совершенно естественно. Зачем же понадобились мы?

Он раскурил трубку и глубоко затянулся. Сандоваль все еще молчал, поэтому Эверард продолжил:

– Ну а ты каким образом наткнулся на эту экспедицию? Разве они появились в землях навахо?

– Черт возьми, я ведь занимаюсь не только собственным племенем! Американских индейцев в Патруле и без того мало, а гримировать кого-то другого слишком сложно. Вообще-то, я следил за миграциями атабасков.