Трясясь, теряя тапочки, бежали от войны
надёжные предатели своей родной страны…
* * *
Вновь пареньки российские спасут страну от лжи
и от призывов подлых «Всех русских – на ножи!»…
Вновь землю, осквернённую фашистскою ордой,
они отмоют кровью своею и чужой…
И вновь страна могучая узнает, кто герои…
А эти, «убежавшие», вновь будут лить помои
на всю страну священную и на героев павших…
И вновь поделят Родину на «наших» и «не наших»!
Такое проживали мы не раз Страной Великой!
И помним мы, что «янусы» всегда были двулики…
Но мы душою светлою прощаем их всегда —
их подлость несусветную…
И знаем мы, когда
в дома их постучатся невзгоды и нужда —
спасём их, окаянных, в жару и в холода!
* * *
Восходит в лихолетье холодная Звезда
измены и предательства…
Такая вот беда!
Работайте, братушки
Залетали вороны, словно над могилой,
над страной- убийцей, бывшей Украиной…
Рабская покорность киевской верхушки —
и пошли колоннами гаубицы, пушки…
Над Донбассом мирным загудел набат,
взял шахтёр оружие: «Я теперь солдат!
Невозможен отступ – за спиной семья
(мать, жена, ребёнок), Родина моя!»
Отзвенели шутки, отплескался смех,
сделать нужно выбор: смерть или успех…
Раненый солдатик – на носу веснушки —
крикнул хриплым шёпотом:
«Работайте, братушки!»
Старик
И снова наши мальчики обожжены войной…
О, Боже, закрой их всесильной рукой.
От пыток, от смерти укрой – пожалей!
Услышь их молитвы и плач матерей…
* * *
Душистой сирени синеют костры,
а в облаках пыли темнеют кресты…
Вдали чья-то хата в деревне горит —
нацист озверевший из танка палит…
Залита свинцовым пожаром земля,
была она наша, теперь она чья?
От страха и горя зашёлся старик,
он молится, он на коленях стоит
не в церкви – давно разбомбили её,
и хаты уж нет – теперь в поле жильё…
Старуху убили, в кровати она
лежала, от горя болела жена,
сынок был убит на Майдане проклятом!
Старик одинокий, для нациков «вата»,
он видел войну – был парнишкой тогда
и так же тогда, как сейчас, голодал…
Он помнит, как матери сердце болело,
когда похоронка в семью прилетела, —
отец был убит, дед замучен бандерой…
Всё память хранит: как корова ревела,
когда уводили её со двора
нацисты – сбежалась на шум детвора,
как мать, обессилев, на землю упала —
«Фашисты проклятые!» – плача, шептала…
И вот он – старик… Он упал на колени,
опять для фашистов он служит мишенью!
Земля вся изрыта, и хаты разбиты —
бомбят мирный город потомки бандитов…
В позорной памяти…
Прогневали мы господа бога, окаянные.
И. Гончаров
Забыли вы про силу Божьей Силы!
А мы всё помним! Детские могилы,
и женщин, обесчещенных в обломках,
и слабый плач голодного ребёнка,
кусочек хлеба чёрствого в котомке,
и хруст со смертью смешанной щебёнки,
людей, спасавшихся, бегущих от расправы…
Стреляли вы по ним! Топили переправы
паромные с людьми! Вокруг летали
куски разорванной горящей горькой стали…
И мирных граждан жгли вы и пытали,
а бомбы ваши их дома на части рвали!
Глаза людей, измученных в подвале,
где старики от голода страдали…
Вы просто убивали… Убивали русских!
Насиловали дочерей, срывали блузки
и оставляли умирать их женщин в муке —
тела, растерзанные просто так – от скуки!
Сирот и раненых, расстрелянных в повозке,
могилы мучеников- пленных у берёзки…
Отрезанные головы солдат в котлах варили,
ради чего вы ЭТО всё творили?
По крови, виду, генам вы – славяне.
Как и когда вам ДНК сломали?
Украли силу Рода, память предков,
поставив роду вашему позорную отметку!
Вы из Славян вдруг превратились в монстров,
и сузилась земля для вас, как остров
дедов- предателей, отцов- подонков,
шагреневая шкурка для потомков —
судьба детей – лишь страшные осколки: