Из сломанной водосточной трубы излился поток воды – прямо в окно Осси Шока. Тот как раз сидел на кровати (за неимением стула, а также каких-либо других предметов меблировки). И Осси нисколечко не рассердился. Быть может, через пару минут он и рассердится. А может, и нет.

Не то чтобы Осси был, ну, как это говорится, слегка чокнутым. Друзья назвали бы его тихим, безвредным человечком: сам в себе и по себе. Но они его таковым никогда не называли, потому что друзей у Осси Шока не было. Впрочем, была группка людей, собиравшихся по вторникам попрактиковаться в стрельбе из лука, и иногда после занятий Осси отправлялся вместе со всеми в трактир, сидел там и слушал разговоры, а однажды, поднакопив немного денег, взял да и угостил всю компанию – хотя никто, наверное, этого не запомнил. Разве что, спроси их кто-нибудь, сказали бы: «Ах, э-э-этот… ну да, его, кажется, Осси зовут…» Обычно именно так отзывались об Осси. Люди просто не замечали его, как не замечают пустое место. Не видели и не замечали.

Причем он был не так уж и глуп. Наоборот, Осси очень много размышлял. Иногда сидел часами и думал, думал, упершись взглядом в стену напротив, на которой дождь влажными ночами рисовал карту Клатча.

Кто-то что было силы заколотил в дверь.

– Господин Шок? Вы в приличном виде? Можно зайти?

– Я немного занят, госпожа Трата, – ответил он, пряча под кровать, к пыльным журналам, лук со стрелами.

– Я насчет денег за комнату!

– А что насчет них, госпожа Трата?

– Вам известны мои правила!

– Я заплачу завтра, госпожа Трата, – ответил Осси, глядя в окно.

– До полудня и наличными – или убирайтесь вон!

– Да, госпожа Трата.

Наконец хозяйкины башмаки тяжело утопали вниз по лестнице.

Очень медленно, не пропуская ни одной цифры, Осси Шок сосчитал до пятидесяти. Потом сунул руку под кровать и вытащил лук.


Ангва дежурила в паре со Шнобби Шноббсом. Не самая идеальная компания, но Моркоу попал в другую смену, а Фред Колон, который составлял расписание, славился буквально фантастическим везением: в холодные и дождливые, подобные этой, ночи ему неизменно выпадало дежурить в штаб-квартире. Так оставшиеся без партнеров Шнобби и Ангва оказались вместе.

– Э-э, Ангва, я хотел бы кое-что у тебя спросить… – робко произнес Шнобби, после того как они потрясли очередную дверную ручку и осветили фонарем очередной переулок.

– Да, Шнобби?

– Это очень личное.

– А-а…

– Конечно, я мог бы спросить и Фреда, но я знаю, он бы не понял, а ты поймешь, потому что ты женщина. Большую часть времени, по крайней мере. Я в хорошем смысле, гм…

– Так что ты хочешь спросить, Шнобби?

– Это насчет моей… сексуальности.

Ангва промолчала. Дождь тяжелыми каплями колотил по плохо подогнанному шлему Шнобби.

– Думаю, пришло время посмотреть правде в глаза, – пробормотал Шнобби.

Ангва вновь прокляла свое чересчур живое воображение.

– И, э-э… как ты намереваешься это сделать, Шнобби?

– Ну, я выписал всякие штуки. Крема и прочее.

– Крема, – бесстрастно повторила Ангва.

– Ну, чтоб втирать, – подсказал Шнобби.

– Втирать.

– И еще такую штуку, с которой можно по-всякому, ну, упражняться…

– О боги…

– Что-что?

– А? О-о… Да нет, ничего, просто подумалось кое-что. Не обращай внимания, продолжай. Ты что-то говорил про упражнения?

– Угу. Чтобы укрепить бицепсы и так далее.

– Ага. Упражнения. В самом деле?

Чтобы что-то упражнять, нужно что-то иметь, а бицепсов у Шнобби никогда не было. Прежде всего потому, что им не к чему было крепиться. Строго говоря, предплечья присутствовали (руки ведь как-то присоединялись к плечам), но больше сказать о них было нечего.

Острое, смешанное с ужасом любопытство побудило ее спросить: