». Далее Фарли сообщал, что в женщинах очень ценится среди прочего умение «переносить сто сорок фунтов [около 63 кг] на спине летом или вдвое больше тащить за собой по снегу зимой». Этнографы вообще утверждают, что в доколониальный период у индейцев американского севера сани таскали именно женщины, а создание же собачьей упряжки стало возможным, только когда европейцы завезли ружья, что позволило индейцам лучше охотиться, а значит, кормить и содержать достаточно собак [97, с. 144]. Как видно, не только верблюды, но и собаки освобождали женщин от тяжёлого труда.

Женщин андаманских аборигенов этнографы описывали очень выносливыми: «несмотря на малый рост при лесных переходах именно на их долю достаётся переноска наиболее тяжёлых грузов». При этом дальше следовало дежурное обоснование, будто руки мужчин должны быть свободны для оружия на случай нападения врагов или для броска в подвернувшегося зверя. Но при этом и в лагере удивительным образом все заботы снова лежали на женских плечах: «Она добывает дрова для очага и воду, готовит циновки и место для ночлега, варит еду. Кроме того, она должна уметь делать ещё множество вещей: брить мужа, наносить татуировку, приготовлять глину для украшения тела и другие красители, изготовлять несложные украшения из подручных средств и ещё многое другое. Как мы видим, забот у жены полно» [72, с. 152].

У аборигенов Огненной Земли яганов «женщина занимается многими делами, которые не оставляют ей даже мгновения, чтобы лениво положить руки на колени. Она шевелится весь день и часто ночью. Мужчина же, с другой стороны, имеет право на отдых в несколько часов подряд всякий раз, когда он истощает себя в чрезвычайных физических усилиях» [220]. И всё это притом, что женщина также участвует в добычи пропитания, включая и помощь в мужской охоте с гарпуном, когда она служит на лодке гребцом, – после этого женщина высаживает мужа на берегу, а сама должна отогнать лодку в другое место и добираться до берега вплавь. Антрополог Паола Табет писала: «Разница принципиальна со всех точек зрения, в том числе и с точки зрения досуга, посвящённого интеллектуальной деятельности, будь то танцы, ритуалы или инструменты. Действительно, навязывая и требуя у женщин больше работы, мужчины гарантируют себе больше свободного времени. Для женщин возможности отдыха самые ограниченные. Эта экспроприация женского времени является фундаментальным аспектом их эксплуатации» [220].

У хадза половое разделение труда происходит не только по линии «охота/собирательство», но и касается работ в лагере: как и у народов всего мира, женщины носят дрова и воду, строят хижины и занимаются детьми. Чем занимаются мужчины? Как отвечают женщины-хадза, мужчины «охотятся и отдыхают» [118, p. 420] – то есть мужчины «трудятся» только вне лагеря, тогда как женщины и вне лагеря, и внутри него. «Женщины целый день трудились под палящим солнцем, выкапывая клубни, затем возвращались в лагерь и до темноты разбивали семена баобаба, в то время как мужчины сидели в тени, разговаривали, курили и возились со своими стрелами… Лишь изредка мужчины, называвшие себя заядлыми охотниками, появлялись с мясом» (p. 282). Мужчины хадза придавали значительно большее значение тому, чтобы жена была трудолюбивой («хорошей добытчицей»), чем мужчины американских колледжей [182, p. 187]. Интересно, как об идентичной проблеме у бушменов сообщал Алан Барнард: «Учитывая, что охота – это в равной степени и спорт, и работа, женщины и старшие дети, как правило, работают больше мужчин» [107]. Здесь мы слегка забегаем вперёд, проводя параллели между охотой и спортом, то есть способом интересно скоротать время, но в дальнейших главах рассмотрим этот вопрос подробнее.