И вот сейчас она снова подумывает о том, чтобы вновь отправиться в беседку, но сперва все-таки нужно донести чай. Она минует бледно-желтый коридор с синими полосами вдоль стен и сворачивает в левое крыло. Здесь тихо. На посту никого нет, только свет и телевизор, оставленные включенными без надобности. Лори стучится в нужную дверь.

– Да, войдите.

Она обхватывает чашку двумя руками и робко переступает порог.

– Лори, здравствуй, – Питер дарит ей широкую мимолетную улыбку, промелькнувшую на лице, будто солнечный блик, и тут же снова склоняется над какими-то бумагами. – Тебя что-то беспокоит?

– Нет. Я… Просто принесла вам чай. Без сахара, как вы любите, – она поджимает губы и вцепляется пальцами в чашку. Ей кажется невероятным подвигом этот маленький знак внимания.

Питер перелистывает страницу журнала и продолжает письмо.

– Что ж, в таком случае можешь поставить на стол. Это очень мило с твоей стороны, спасибо.

Его голос звучит тихо, то и дело подрывается ходом параллельных мыслей в голове.

Лори ставит чашку на край стола. Затем выпрямляется, сцепив пальцы рук перед собой, и молча замирает перед столом.

И поначалу никого это не смущает, все будто идет своим чередом. И лишь через несколько секунд Питер отрывает взгляд от бумаги и, на мгновение прищурившись, смотрит на девушку. Несколько секунд он тратит на то, чтобы заглянуть ей в глаза, и еще пару – на то, чтобы окинуть ее сверху донизу. Затем снова вернувшись к глазам, он поправляет коричневый галстук, откладывает в сторону ручку и смыкает руки в замок.

– Что-то еще? – он беспрекословно цепляется за ее взгляд, а она в ответ его отводит.

Слов у нее не находится вовсе. Что-то еще у нее определенно есть, вот только что это такое, она и сама не успела толком понять.

– Нет. Только чай.

Виснет пауза. Питер берет чашку и делает глоток прямо с пакетиком и ложкой.

– Если это все, Лори, тогда ты можешь идти. Спасибо тебе еще раз за прекрасный чай.

Лори опускает голову, стараясь скрыть улыбку.

– Конечно.

Она все так же невесомо направляется к двери, как вдруг голос позади останавливает:

– И, да. Заскочи ко мне сегодня к вечеру, хорошо?

– Конечно.

Лори закрывает дверь за спиной. Вот и все.

«Все-таки не могу я просто уйти, да?»

Вчера, после того как Питер ушел (он забегал буквально на секунду, чтобы спросить, как я себя чувствую после таблеток), я почувствовала что-то непривычное в груди. Этакий комок воодушевления, способный пробудить разум и чувства, которые у меня спят уже давно. Причем совершенно физический комок – отчего-то так легко было дышать и мыслить. Словно место между ребер занимает пушистый кот. Так тепло. Хотя и причин особых на то не было. Я вдруг подумала, что для меня мало того, что люди обычно называют жизнью. Я смотрю на Питера и понимаю, что он не счастливый человек. А мог бы быть им, я уверена. Я, конечно, тоже не пример искрометного счастья, но его грустные глаза что-то во мне задевают. Я бы хотела сделать его хоть чуточку счастливее… Все, что он делает для меня и для всех людей, нуждающихся в помощи… Каждый день он приходит сюда, проходит мимо заброшеного корпуса, открывает кабинет, здоровается с сестрами и снова садится за бумажную работу и ведет прием. Второе, конечно, куда интереснее, но в основном расстройства тут граничат с однообразием и списком других причин, по которым здесь можно оказаться.

Но разве ему не мало этого? Я не понимаю, где ему в этом сером потоке искать счастье. Но все равно хочу сделать этого человека счастливым, потому что он этого заслуживает.