Именно тогда Док познакомился с двумя интересными ребятами, один его лет, другой немного моложе. Паспорта у них к тому времени были уже швейцарские, хотя корни вполне себе русские. Ребята были чистыми банковскими трейдерами, скопившими сколько-то активов и теперь желавшими их виртуозно преумножить. От них он и услышал слово «интернет». Собственно, пользовался-то он интернетом вовсю, но никак не считал русский интернет-рынок достойным внимания. Калька с американского, не более того. Ребята же думали иначе. Они собрались вкладываться в четыре компании. Им было нужно восемнадцать миллионов. У них было одиннадцать и ни центом больше. Когда Док понял, что они не боятся и реально вот «прямо завтра» кинут на банку эти одиннадцать, что были у них практически последними (тот, что помоложе, даже шале свое альпийское заложил, чтобы добить недостающую сумму), его сомнения куда-то растворились. Он положил требуемые от него семь. И стал ждать у моря погоды.

Погода оказалась лётной. «Швейцарцы» были правы. Через три года Док впервые частично вышел в кэш. Подбив итоги, он обнаружил на своих счетах сто восемь миллионов долларов. При этом бо́льшая часть его доли осталась непроданной, а три компании из четырех сидели в устойчивом восходящем тренде. Док понял: это – только начало.

Что такое деньги в этой жизни, он более или менее разобрался. Предстояло ответить на более серьезный вопрос: а он сам – кто такой? Откуда? Куда? Зачем и почему?

Росинант бодро въехал в Пафос и покатился вниз по Димократиас авеню. На кругу у Дебенхамса его подрезал какой-то придурок на чем-то старом и давно не мытом. Док рефлекторно дал по тормозам. Прокачанные тормоза Росинанта сработали мгновенно и мощно. С визгом резины двухтонная гора металла остановилась как вкопанная, и в этот самый момент ему в корму с жутким грохотом въехало что-то, судя по мощности удара, маленькое.

Ну, кто еще хочет попробовать комиссарского тела? – подумал Док, открывая водительскую дверь Росинанта и спрыгивая на асфальт с высокой подножки.

Колобашка, нахлобученная мордой на фаркоп Росинанта, являла собой жалкое зрелище. В радиаторе зияла рваная рана, капот вздыбился палаткой, лобовое стекло покрыла сеть трещин, а из-под передней части кузова расползалась вонючая, парящая белым лужа смеси тосола с машинным маслом.

Андрей в оцепенении смотрел и не верил глазам своим. Как мог он, профессиональный автомобильный инженер и профессиональный водитель, допустить такую «чайниковскую» ошибку?

– Бл-л-и-и-н… – невольно процедил он сквозь зубы.

Водитель «дефендера», седовласый, бородатый, грузный, чем-то похожий на американского Хемингуэя, молча обошел легковушку, пригляделся к чему-то на заднем стекле и спокойно сказал – неожиданно – по-русски:

– Не расстраивайтесь. У вас приличная прокатная компания, как я вижу из надписи. Значит, есть нормальная страховка, и нет проблем. Достаньте треугольник из багажника, сейчас со всем разберемся.

Пока Андрей собирал знак аварийной остановки, «Хемингуэй» набрал номер и тихо сказал:

– Привет! Да, прилетел и даже почти доехал. Но не совсем. Я сейчас на кругу возле Дебенхамса получил в корму от прокатной машины. Да, секунду… – Док назвал в трубку номер легковушки и прокатную компанию. – Да, вызывай, кого там полагается. Мы будем в Дебе, на втором этаже, в кафе. Ну, звони!

– Послушайте!.. – Док сделал паузу, глядя Андрею в глаза.

– Андрей! – протянул руку Андрей.

– Замечательно, Андрей. Меня все зовут просто Док, и вы вряд ли станете исключением, – пожал протянутую руку «Хемингуэй». – Так вот, Андрей. У нас есть как минимум полчаса, пока подтянутся все, кто будут решать наши с вами проблемы. Им за это заранее заплачено. Ну а нам, зрителям, думаю, не стоит мерзнуть на улице до начала представления.