– Я в первый раз… целуюсь…
Его усмешка. Молчание. Пылающее тело… А умелые руки порхают со сноровкой вора-карманника, расстёгивая пуговки, крючочки, замочки…
Что сказать?! Что говорят в таких случаях?! Да? Нет? Но он не спрашивает. Разум требует – оттолкни, встань, уйди! Нет, поздно, стыдно и глупо. А тело – безвольное, послушное чужим рукам – чего-то ждёт и дрожит в этом странном ожидании… Нет! Нет! Не так хотелось, не так мечталось, не так!
Слабая попытка освободиться из-под тяжёлого сильного мужчины воспринимается им, как порыв страсти, и ещё больше воспламеняет южную кровь. Страшно! Больно и страшно! Но зубы уже стиснуты в извечном женском терпении, и только одна фраза глухими ударами стучит в голове: «Будь, что будет…»…
Камил встал, лениво потянулся всем своим восхитительным телом, зелёные зрачки с карей окаёмкой блеснули, как у сытого тигра. Одеваться он и не думал. Одинаково уверенный в себе, как в одежде, так и без неё, он неторопливо достал из куртки, валявшейся на полу, сигареты и с наслаждением затянулся.
– Я… у меня… сегодня всё, всё в первый раз… – в горле пересохло, и звуки рождались с трудом.
– Да ладно ты, кому нужны эти сказки! Все вы девочки! Проехали! Пиво будешь?
Не совсем понимая, что делает, оставаясь внешне абсолютно спокойной, Рита поднялась с измятой постели и на ослабевших ногах подошла к столу. Голая, беззащитная, с растрёпанными волосами, она машинально взяла стакан с пивом и отпила противную горьковатую жидкость. Ногу защекотала тонкая алая струйка. Всё, пора идти.
– Я домой. Мне нужно домой. Поздно, общежитие закроют…
– Может обратно? Потанцуем, отдохнём? – но в голосе звучала равнодушная учтивость, которая уже не могла обмануть отрезвевшую Ритину голову.
Она лихорадочно натягивала Ольгины вещи – чужие вещи перед чужим мужчиной, и саму себя почувствовала чужой и незнакомой, в новой и ещё непонятной жизни.
Выйдя на улицу, они, не сговариваясь, направились в разные стороны – Рита на трамвайную остановку, Камил на дискотеку, скорее всего, за очередной доверчивой жертвой.
«Даже имени не спросил! – с весёлым ожесточением думала Маргарита, гордо выстукивая каблучками новых сапожек по вечерней улице. – И хорошо, что не спросил, незачем знать ему моё имя, незачем…».
Глава 5
Приближались новогодние праздники. Город изменился до неузнаваемости – здания игриво подмигивали проезжающим машинам гирляндами радужных лампочек, и без того короткая городская ночь окончательно исчезла в свете безумствующей иллюминации.
За стеклянными витринами магазинов, словно девицы на кастинге, выстроились «лесные красавицы» новой породы, той, что никогда не видела леса. Серебристые и изумрудные, припорошенные пенопластовым снегом и распространяющие вокруг себя запах хвойного мыла, с заносчивым видом смотрели они на тех, других ёлочек, сплющенных и испуганных, тоскливо сгрудившихся в кузовах грузовиков. К вечеру «газики» и «зилки» уезжали пустые, а за витринным стеклом шеренги не редели – русский народ к синтетике привыкал неохотно.
Таинственные искорки засверкали и в глазах людей, оживших душой в предвкушении неведомого чуда. И неважно, что с боем курантов наступит обычный завтрашний день, об этом, как всегда, никто не задумывался, ведь щемящее удовольствие доставляло даже само ожидание перемен.
Деликатесы с магазинных полок молниеносно перекочёвывали в сумки покупателей. Народ, единогласно, как никогда, объединялся под единственно актуальным на данный момент лозунгом – «один раз живём!».
Предпраздничная суета не обошла стороной и институт. Но здесь начало нового года сулило другое «торжественное» событие – начало зимней сессии. Рита готовилась к экзаменам и всё реже вспоминала о своём недавнем «приключении».