Вот и конспирологи (ну, как без них!) того же мнения, – они считают картину Пуссена неким мистическим посланием, а Аркадию – отсылом к городу Арк. Тому самому, где династия некоего древнего рода, восходящего к самому Иисусу Христу, хранит священный Грааль. Понятно, что и здесь я не оригинален, точно так же написаны книги и сняты фильмы, но в отличие от них, уже исчерпанных и разоблаченных, история «Пастухов» не закончена и по сей день. Спустя два столетия после обнародования картины в Шагборо, в графстве Стаффордшир, на территории старого поместья, принадлежавшего некогда эрлу Личфилда, по ее мотивам был возведен монумент. Однако, фигуры героев автор дал почему-то в зеркальном изображении, а латинское выражение дополнил набором букв, расшифровать которые не смогли до сих пор, только и удалось прочесть три слова: «Пуссен хранит ключ». Что здесь скажешь! Исследования уводят в XII век, к монументу рыцарей ордена Тамплиеров, некоему пергаменту из Реймского собора, содержащему некий закодированный текст, и так далее, и тому подобное, несть числа…
Ну, все! – скажете уже окончательно сбитый с толку Вы. Нагромоздил торосов, напустил тумана. Вытащил на свет Божий очередные бредовые (масоны, тамплиеры, Грааль – оскомина уже!) теории, измышления, сам же их разоблачил! И тут же снова воскресил, актуализировал! Ну, допустим, ладно, такой авторский прием, но что же с книгой, она о чем? И при чем здесь, все-таки, пастухи? И счастье?
Дорогой друг! Менее всего хочел бы дразнить Вас аналогией с королями и капустой, но вынужден признаться – нет, нет в моей книге ни пастухов, ни счастья. А что есть? Да ничего, если не считать догадки, слабенькой и зыбкой как квант света. Описываемой в математике многосложным уравнением, а у меня – цепью событий, разбросанных в произвольном порядке во времени и пространстве, и связанных последовательностью (опять-таки – не особенно прочной) единого сюжета. Что поделаешь, человеческий разум бессилен перед иррациональным, и мысль – всего лишь стрелка компаса, вибрирующая в электромагнитном хаосе, мечущаяся между двумя незыблемыми полюсами. А что, если все не так очевидно? Что, если незыблемость полюсов, они сами – фикция, обман, и только следуя этой несчастной загнанной полоске металла, лихорадочной и безумной ее траектории – только так и можно познать истину? Понять, что такое жизнь и смерть, вечность и бессмертие, разгадать тайну, зашифрованную в полотне великого художника? Что, если?..
Воспоминания – единственный рай,
из которого мы не можем быть изгнаны.
Жан-Поль Рихтер
Глава 1
I
Ночь всегда беременна; кто знает, что она родит на рассвете?
Я ненавижу ночь. Ненавижу и боюсь. Как очаг, как сердце зла, источник жестокой силы, обрекающей на страдания, нескончаемую и нестерпимую муку. Весь день я стараюсь не думать о ней и весь день только и жду ее прихода. Так несчастный, обреченный ядом на смерть, невольно прислушивается к себе, на грани отчаяния и надежды угадывая признаки угасания, во всем видя зловещие предвестья смерти. А потом наступает вечер – чистилище наяву, тусклая, невнятная нота. Сумерки, длинные и вязкие, тянут ко мне свои щупальца, в коварном и обманчивом полумраке брезжат, слоятся лиловым маревом несостоявшееся мое будущее, мое искалеченное прошлое. Пляшут лотерейными шарами судьбы, двоятся-сливаются цифры на глянцевых боках; я вновь вижу лица Юлли, Герра, Друда, призраки, маски, кляксы, изразцы на пергаментном кафеле памяти. И я бессилен перед ними. Бессилен перед их неизбежностью, неотвратимостью, неумолимостью, бессилен перед самим собой, перед своим собственным бессилием. И словно в отместку за мою дневную недосягаемость, вновь и вновь они тают, теряются в фантасмагорическом виртуальном сумбуре, неузнаваемые, обезличенные в слепом и изменчивом свете; их суть, правда, тепло ускользают от меня, оставляя после себя горечь, невосполнимость, вину. Снова – разлука. Господи! за что мне все это?