Пехота, ругаясь черными словами, тут же побежала за кавалерией, ну а последним припустил за всеми Царь всех на свете царей Тигран, которому ничего больше не оставалось делать, кроме как самому спасать свое величество. Римляне попытались догнать хотя бы хромых, но все армяне были здоровы и бегали значительно быстрее легионеров, а Тигран оказался их чемпионом.

Стащив с головы шлем, Лукулл с огорчением заявил Аппию, стоявшему рядом:

– Знал бы, что передо мной такой сброд, вообще б никуда от Тигранокерты не ходил.

– Здесь бы и моего братца Клодия в роли легата хватило, – сказал Аппий.

– Ну, нет! – подскочил от ужаса на месте Лукулл. – Если б командовал он, легионы бы при переправе снесла река!

Так война дальше и продолжалась. Лукулл взял столицу и принялся гоняться по горам то за тестем, то за зятем, а последние бегали туда-сюда. Тем временем парфяне перерезали нужное количество соплеменников, мешавших жить дружно, объединились вокруг одного правителя и вдруг вспомнили, что титул «Царя царей» они одолжили армянам. Решив вернуть свое имущество, они вторглись в одну из провинций Тиграна.

Но Лукулл уже считал всю Армению римской! Даром воевал, что ли? И вообще, выхватывать куски пирога изо рта голодного человека – самое натуральное хамство! Римский полководец решил между делом (между ловлей Митридата и Тиграна) вразумить парфян, не имевших никакого понятия о цивилизованном решении политических вопросов, и отдал приказ развернуть легионы на юго-восток. В процессе похода предстояло взять еще одну армянскую столицу, которых было ровно три по причине запасливости Тиграна. Душа Лукулла запела в предвкушении настоящей драки! Но не тут-то было!

За время существования при штабе Лукулла в роли «принеси – подай, пошел вон – не мешай» Клодий пришел к одному очень важному выводу: «Если ты не можешь достичь значимого положения среди людей своего круга – опустись ниже и попробуй там». Потрепав языком с простыми легионерами, он добавил к первому выводу второй: «Для приобретения любви и уважения необходимо обращаться по тому же адресу». И вот здесь он наконец нашел себя!

Гай Марий был любим солдатами. Лукулл нет. В отличие от Мария, копавшего вместе с легионерами рвы и таскавшим на себе поклажу во время маршей, Лукулл знал себе цену. Он не якшался с солдатами и требовал от них неукоснительного подчинения, наведя в войске суровую дисциплину. Возможно, именно из-за этого он не знал поражений.

Легионеры все понимали и потому чуть ли не вприпрыжку скакали в любую намечавшуюся битву, поскольку с непобедимым полководцем самая мелкая заварушка оборачивалась немалой добычей. Зато в тяжелых горных походах и во время вынужденного простоя в лагерях костерили Лукулла, на чем свет стоит. А здесь октябрь выдался снежным и холодные горы Армении совсем не походили на райскую страну. Легионеры зароптали, ну а когда узнали, что Лукулл собрался погнать их в какую-то далекую Парфию, стали собираться кучками и орать нехорошие слова. Вот тут-то и подоспел Клодий!

– Какая Парфия? – говорил он солдатам. – Вы уже много лет воюете, и все на одном месте! Да еще в такой холодной дыре. Мне кажется, что у Лукулла помешательство! Он совсем сбрендил. Его жестокость не знает границ! Гнать уставших ветеранов на другой конец света! И все ради чего? Чтобы нажиться самому! Разве мало он награбил в походах золота? Посмотрите на его верблюдов, нагруженных доверху. Они от тяжести уже идти не могут. А ему все мало! Я слышал, что Сенат решил вместо Лукулла назначить командующим армией Помпея…

Он объявил себя «Другом легионеров» и стал подбивать их к откровенному бунту, что и случилось в итоге. Легионы отказались повиноваться, а Клодий, которого солдаты выбрали представителем своих интересов, пришел к Лукуллу и заявил, что армия останется во временном лагере всю зиму. А дальше – видно будет.