– Подожди, – нахмурился Пенс. – Ты что, имела такую вот дикую глупость – не просто встряла, но и нарисовалась?

– Ну неужели же я откажусь от удовольствия врезать этой скотине по роже?

– А Лариков знает?

– Не-а.

– Они тебя запомнили?

– Надеюсь, – самодовольно улыбнулась я.

– Сашка, ты понимаешь, что ты наделала?

Пенс смотрел на меня с откровенным ужасом.

– А что? – невинно так отвечаю. – Дала подлецу оплеуху, когда все молчали. Не могу же я равнодушно взирать, как на моих глазах обижают слабое существо!

– Они же могли тебя убить!

– Может, и убьют. Потому что…

Я замолчала. У Пенса на лице был такой ужас, что дальнейший мой рассказ скорее всего заставил бы его грохнуться в обморок.

Дело же в том, что один из этой «милой компании» был моим одноклассником. И прекрасно знал, где я живу. Кто я.

А так как в школе мы с ним откровенно ненавидели друг друга, поскольку для него я была «мерзкой хиппушкой», не думаю, что он не сообщил другу по партии мои координаты.

– Почему?

Пенс не сводил с меня глаз.

– Да ничего. Просто так, – попробовала я уйти от откровенности.

– Са-шка! Они же полные уроды! У меня только одна надежда, что они не знают, где ты живешь! О господи, Сашка, ты еще к тому же совершенно одна сейчас!

Пенс выглядел напуганным и растерянным.

– Да перестань ты, – поморщилась я. – У меня и так уши позакладывало от твоего крика. Если голос у тебя громкий, иди на эстраду.

– Ага, она выкидывает фортели, за которые можно поплатиться жизнью, а я должен молчать!

– Да не буду я платиться жизнью, успокойся! И не из таких ситуаций выкручивались! И потом – ты хорошо себе это представляешь? Я что, должна была стоять и наблюдать, как он издевается над людьми? Прости, Пенс, но так не могу! Ты же знаешь, что у меня действие опережает мысль! Поэтому я, как всегда, подчинилась первому порыву. И мне даже не страшно, в отличие от тебя!

Хотя мне-то на самом деле было страшно. Еще как. Только вот виду показывать абсолютно не хотелось.

Мне и не надо было рассказывать, как я влипла. Не маленькая, понимаю.

А Пенс все продолжал свирепо вращать глазами и предсказывать мне мое будущее, как вконец обезумевшая Кассандра. Я даже начала подозревать его в остром приступе человеконенавистничества – такие мрачные перспективы он живописал мне! Возможно, я бы и не обратила на это особого внимания, но все, увы, касалось меня. Поэтому внимала ему с благоговейным ужасом, как он того и ждал.

– Ну, и что я должна была делать? – спросила я, когда он кончил разворачивать перед моим мысленным взором всю картину «радужных» перспектив.

– Не знаю, – честно признался Пенс. – Наверное, и сам бы точно так же сглупил!

– Вот-вот. Мне кажется, твои возмущенные вопли не имеют права на существование. Лучше придумай, как с этим быть.

– А ты уверена, что он тебя узнал?

– На все сто.

Я усмехнулась. Видел бы он свою довольную физиономию! У Нещадова в тот момент во взгляде было столько обещанного, что любое сердце забилось бы бешено, не то что мое, женское!

– Это еще ни о чем не говорит! Нещадов может промолчать, – с надеждой в голосе произнес Пенс.

У меня таких надежд не было, но я промолчала.

В конце концов, зачем волновать людей? Судя по поведению Пенса, у него и так с нервами не все в порядке.

Явно озадаченный сверх меры Пенс сидел на кухне, не собираясь покидать выбранный «плацдарм».

Я посмотрела на часы. Стрелки приближались к половине первого ночи, и если Пенс думал, что бессонное бдение входит в мои планы, то он жестоко ошибался.

– Пенс, – протянула я. – Времени уже знаешь сколько?

– Ну? – спросил он.

– Так тебе вроде бы домой пора, – намекнула я.