И в этой обстановке всеобщего сиротства, недоедания, бедности и грубости удивительным было чувство единения и взаимовыручки людей, чувство радости детства, нашего упорного стремления учиться, гордости за нашу страну.
Мы – шестидесятники
Наша студенческая юность пришлась на конец 50-х – начало 60-х годов трагического и бурного XX века.
Собрались мы летом 1957-го в Свердловске, кучка медалистов со всей страны и абитуриенты более солидного возраста, которые поступали в Уральский госуниверситет имени Горького, уже хлебнув настоящей взрослой жизни и определив ориентиры дальнейшей судьбы.
На отделение журналистики этой осенью было принято 75 человек. Верящих в себя и полных розовых надежд.
Первый курс начался с традиционной для тех времён поездки «на картошку». Убирали студенты урожай в одном из колхозов Свердловской области – Верх-Баяке. Помню холодный ветер индевеющих полей и горячие танцульки в деревенском клубе.
Мы рядами шли по полю, набирая картошку в мешки. Простужались и болели… В мой первый студенческий день рождения мы как раз были «на картошке», а у меня болело горло, поднялась температура. И всё же 20 сентября однокурсники поздравили меня – тогда мне исполнилось семнадцать лет. Плакатик нарисовали: «Ты пока ещё цветочек, будешь ягодкой потом»… трогательно очень…
До сих пор порой мозглые осенние ночи напоминают мне темень сельских улиц, холодные запахи сырой земли – из того моего далёка-далека.
Мы ещё не закончили работу на колхозных полях, когда 4 октября 1957 года над миром раздался писк первого спутника. Для нас это был сигнал вступления в новую эру! Какие мы испытывали эмоции!
На втором курсе мы снова выезжали «на картошку», на этот раз – в совхоз «Криулинский». Тогда я верхом на лошади гоняла стадо коров на водопой. На рассвете. Мне дозволяли. И это было особой светлой полоской в мороке холодных дней.
На третьем курсе мы ездили на уборку урожая уже на целинные земли. Лопатили пшеницу в зернохранилищах. Пыльно и тяжело. Кровь – носом. Но была и радость широкого бесконечного ровного пространства, куда можно было, забыв обо всём, уйти и брести, брести, брести – а потом вдруг спуститься в овраг, где под руками осыпáлся песок, – всё это было особым постижением многоликости жизни… Время дарило новые ощущения – степного ветра на лице, сыпучего скользящего зерна… И снова лошади, выезды верхом…
На четвёртом курсе мы с подружкой Валей Рощиной отправились уже в Качканар, на комсомольскую стройку, – сделались заправскими штукатурами. По собственному желанию! Это уже другой мир. Мир тайги, тяжёлых подъёмов на вершины окружающих гор, величественных и таинственных в своём молчании. Впрочем, в местной многотиражке я писала о проблемах на стройке, узких местах… А ночью, уже не момню почему, ещё и дежурила в здании управления – и всю ночь слушала радио на коротких волнах. Ловили «голоса».
Трудовые семестры были ежегодной увертюрой к долгим месяцам учёбы. Нам повезло с преподавателями.
Большинство наших наставников были людьми необычными, яркими, талантливыми. Многие из них прошли школу Великой Отечественной. Так, декан Анатолий Иванович Курасов был участником взятия Берлина. Его студенты недолюбливали, но я знала: он всегда верил в меня и надеялся, что я оправдаю его надежды. И я старалась.
Многими орденами и медалями награждены фронтовики Борис Самуилович Коган, читавший нам курсы фронтовой журналистики, теории и практики печати, блестящий лектор Владимир Владимирович Кусков, тонкий знаток древнерусский литературы, бывший военный переводчик…