– Переведи иностранцу, что они правильно догадались: мы живем в этих лесах и охраняем колчаковский клад от большевиков. Переводи.

Варенуха прыснул было в кулак, но, увидев мои бешеные глаза, в совершеннейшем недоумении стал переводить. Лицо поляка просветлело, в глазах загорелся плохо скрываемый огонек наживы. Быстро мотая головой в направлении аутпоста, пленный заговорил. Варенуха, все еще теряясь в догадках, начал переводить:

– Про клад ему рассказал один из наших военнопленных, они сговорились, что за координаты этот вот, – Варенуха ткнул пальцем в иностранца, – вывезет его на местности показать, а потом отпустит. Но все сорвалось, американцы забрали всех русских пленных в тот же день и куда-то угнали. Вот они с друзьями по окрестностям и шарят. Вдруг клад где-то недалеко зарыт. Как под землю машина ихняя провалилась, они даже обрадовались. Думали, может, ход подземный…

После всего пережитого услышанное звучало страшно. Мысли о том, что вот ходят по земле еще и те, кто хочет не только жить, но и разбогатеть, банально не приходили в голову. Поборов очередной приступ раздражения, я спокойно кивнул водиле, чтобы перевел мои слова.

– Семеныч, скажи кладоискателю, что если его все еще интересует золото, то я готов показать, где оно лежит. Но есть одна проблема: его и тех покойников скоро хватятся на базе. Спроси, хочет ли он делиться с ними?

Переставший уже что-либо понимать водила одернул вставший дыбом на его внушительном брюхе разгрузочный жилет и перевел сказанное нейтральным тоном, постоянно мешая русский мат и польские слова. Поляк тревожно глянул на меня и принялся что-то объяснять переводчику. Варенуха совсем уже серьезным тоном начал пересказывать услышанное:

– Он тебе не верит. Говорит, что и тому русскому не поверил. Требует отвести его сразу на место, тогда он про нас никому не расскажет.

– Передай, что это можно устроить, – я сделал озабоченное лицо и показал рукой на багажник джипа, – скажи, что вместе туда и пойдем, если он сомневается. Только скажи, что кое-что из оружия мы возьмем, но газ нам не нужен, пусть покажет, какие гранаты с газом, а какие нормальные. Только предупреди: если вздумает шутить – привяжу его к дереву, а сам в костюме буду одну за другой в его сторону выстреливать.

Как ни странно, условие поляка не напрягло: золото уже, считай, в кармане, мертвому же деньги не нужны. Но думаю, что он держал в запасе какой-то козырь, на случай если мы его захотим убрать уже возле сундуков с сокровищами белого адмирала… Что хотел выкинуть иностранец, я так и не узнал, потому как он не колеблясь показал на пропущенный нами «цинк» серого цвета с трафаретным, черного колера, маркером «VX12C». Это было неожиданно просто, а мы в полумраке салона не обратили на него внимания. Ящик выглядел странно и на обычные «цинки» с патронами не был похож. Открывался он как обычный чемоданчик, выстрелы лежали утопленными в пористый материал вроде резины или латекса. Только колпачки того же, что и ящик, серого цвета тускло сверкнули на солнце. Вынимать их я не стал, мало ли что, и аккуратно закрыл «цинк». Кивнул Варенухе на пленника.

– Переведи ему, Семеныч, что я сейчас скажу, только постарайся точно, лады?

– Дак как сумею, – водила недобро глянул на иностранца, – уж больно оно мне противно. Можно я ему шею сверну, а?

– А сие будет зависеть только от него, – это я сказал, пристально глядя пленному в глаза. – Если не врет и гранаты газовые, значит, его дружки в лагере передохнут и мы его поведем к золоту. Если нет, то ты, Семеныч, его и удушишь, вот прямо тут. И пофигу тогда, что нас из миномета или еще чего накроют, ему тоже не жить. Так ему и переведи.