Я отступила на два шага назад, наблюдая, как Васек с бессильной злобой кидает на заднее сиденье испорченный пиджак. Да, нехорошо как-то получилось. Оценила ущерб от принудительной грязевой ванны: костюм убит полностью, лицо и руки все в черных капельках, значит, и волосы тоже. Высохнет – запах пойдет…

– Василич, – тяжко вздохнув, обратился он к зоотехнику, – дай ключи от «Нивы». Мою уже помыть не успеем, а так хоть домой заскочу – переоденусь.

Тот выпучил глаза и виновато потупился.

– Так это… у меня аккумулятору кидрык, а на новый вы денег не дали, – промямлил он.

– Очаровательно! Мне что, мать вашу, так в управляющую компанию ехать?! Я и без того вечное посмешище для этой кучки чертовых бюрократов!

С этими словами он с силой захлопнул заднюю дверь внедорожника и решительно пошел к водительскому месту. Не знаю, что подвигло меня к следующему поступку, но я подошла к Ваську и неуверенно протянула ключ от своей Белочки:

– Василий Михайлович, возьмите. У меня, правда, страховка ограниченная…

Черные брови мужчины взлетели на лоб в немом удивлении.

– Не нужно, – он решительно отклонил мою руку.

– Нет! Это я ваш костюм испортила, хоть и не специально. Берите ключи. А пока вы на совещании, мы вашу машину отмоем.

Васек явно засомневался, подкупленный моим полным раскаяния и смирения тоном.

– Берите, – сунула в его широкую ладонь ключи и брелок от сигналки.

– Спасибо, – улыбнулся он и, подхватив портфель с документами, решительным шагом поспешил к проходной.

Мы с зоотехником стояли и смотрели ему вслед. Я – с глубоким чувством удовлетворения. А Александр Васильевич с непонятной мне тревогой.

– Евгения Николаевна?

– А?

– А Василий Михайлович в курсе, что вы на Матизе ездите?

Тут до меня стало потихоньку доходить, к чему он задал этот вопрос.

– Не-а…

– Сюрприз будет, – страдальчески выдал мужик и поплелся мыть начальникову тачку.

Я же еще некоторое время смотрела на ворота проходной в надежде, что Васек все же одумается и не поедет, а то как представлю его массивную фигуру в моей Белочке и плохо и смешно одновременно становится.

Когда вернулся Луганский, рабочий день уже кончился, и я потеряла всякое терпение. Вот, скажите, сколько можно было торчать на совещании? Машина его сияла не хуже отполированного бриллианта. Натирала лично я. От безделья. Одно расстройство – не оценит Васек такого старания. Ну да ладно.

Приехал наш олигарх местного пошиба еще злее, чем уезжал. Вернул ключ от Белочки, выдавив из себя сухое «спасибо» сквозь зубы. Запрыгнул в свою Тойоту и стартанул в неизвестном направлении.

– Как вы думаете, Александр Васильевич, его там сильно ругали? – обратилась я к зоотехнику.

– Скорее – отымели, – брякнул мужик и тут же спохватился, вспомнив, что с дамой разговаривает. – В смысле, наказывали. Петерман – человек жесткий.

– А вы откуда знаете? – полюбопытствовала я.

– Так это… он с полгода назад приезжал проинспектировать. Сразу после – главбухшу нашу на пенсию отправили и заместо нее фифа… Елена Васильевна приехала.

– Понятно, – отозвалась я.

Странное дело. Вот как бы я умом ни понимала, что Васек козел, а жалко мне его. Работал себе человек. Работал на благо предприятия. А тут бац – и шпиона к нему приставили. Оскорбляют недоверием.

– А давно Василий Михайлович тут директор?

Зоотехник задумчиво почесал макушку.

– Лет десять.

Я восхищенно присвистнула.

– Не хило.

Зря я это сказала. Потому что Александр Васильевич начал в подробностях рассказывать трудовую биографию Луганского. Да так красочно, что только картинки оставалось нарисовать с надписью: «Васьково житие». Потому как выходило, что он просто святой мученик, что ежедневно и ежеминутно спасает наши бренные души от страшного демона, явившегося в обличии фашиста проклятого.