Обветшалые дома были прижаты друг другу вплотную и разделялись узкими кривыми улицами. Зияющие темные дыры с занавешенным тряпьем одновременно грустно и угрожающе смотрели на Тей. Серая окраска всех домов придавало району еще больше унылости. Уличные фонари здесь были только на центральной площади, все остальное утопало во мраке после захода солнца. Пройдя вдоль широкой дурно пахнувшей улицы, они оказались на небольшой площади. На площади и на прилагающих улицах были редкие прохожие. В рваных мешковатых штанах прошел худощавый парень. Он сильно сутулился и нервно осматривался по сторонам, верно ждал внезапного вероломного нападения. С противоположной стороны площади в сторону Тей направилась приземистая полная женщина, громко шаркая по крупной брусчатке, откусывая большие куски от батона, обнажая свои желтые зубы. На ее плечах была мохнатая шаль, что придавало ей схожести с медведем.

– После пяти вечера, здесь редко кто гуляет. – спокойно сказала старуха, пожав плечами – Люди здесь живут разные, сама понимаешь. И нам лучше побыстрей укрыться с глаз долой. – Фейха вновь указала рукой в сторону. А Тей вновь без сопротивления ей подчинилась.

Они пересекли небольшую площадь, уложенную крупным серым камнем и нырнули в один из узких переулков. Переулок утопал во мраке и в смраде. Запах был настолько сильный, что казалось, что он осязаем. Ни с одного окошка не светил свет. Они часто поворачивали то влево, то вправо. У Тей закралась мысль, что Фейха пытается запутать ее. Но именно в этот момент Фейха остановилась у деревянных дверей двухэтажного узкого дома, который словно был вжат между двумя четырехэтажными домами.

– Вот и мы и пришли. – обнажив свои три черных зуба, Фейха подобострастно поклонилась.

Тей смотрела то на облупленные низкие двери, которые когда-то были покрыты зеленой краской, то на Фейху, недоумевая, чего сейчас хочет сказать она.

– А, прости. Я сдаю комнату.

– Не понимаю – пролепетала Тей, испуганно оглядываясь вокруг

– Но ты же не в лесу собралась ночевать? А в Милитари в столь поздний час ты не доберешься. Можешь остановиться у меня. – и вновь та самая беззубая улыбка.

– Сдаете комнату?

– Деточка, ну… всего три ситли в сутки… Ты можешь конечно поискать более выгодно предложение… – старуха махнула рукой в сторону – дело твое…

– Да, хочу. – тут Тей резко закивала головой, будто только пробудившись из долгой спячки. Глаза ее чуть ли не засияли от счастья. Она осознала – что у нее появился шанс «потеряться» на некоторое время. Может кто подумает, что ее украли, а Насима отравили. «Или подумают, что убили и закопали в лесу, как ненужного свидетеля. А я вернусь и скажу, что, боясь за свою жизнь, убежала от безжалостной убийцы! Как он проник в дом? Не важно, поздней придумаю что-нибудь». Для нее это был выход, но куда он ее вел, она пока не знала.

–Да! Хочу! – чуть ли не вскрикнула Тей еще раз.

Тей вбежала в дом, пока старушка не передумала.

Помещение оказалось тесным, темным и унылым. Низкие глиняные потолки, подпираемые массивными балками, угрожающе свисали, едва не касаясь головы. Из мебели в этой комнате находилась потрепанная тафта и согнутый стол. Ни стульев, ни кресел, ничего больше Тей при беглом взгляде не удалось увидеть. Свет исходил от двух настольных керосиновых ламп.

– Должно быть тесно? – на удивление Тей, старушка была сконфужена видом своего скромного жилища.

– Мне все нравится. – кивнула утвердительно Тей и не соврала. Впервые за несколько последних часов она почувствовала себя в безопасности. Она не могла сама себе объяснить, почему эти грязные стены даровали ей столь скорое умиротворение, но она и не собиралась задаваться этим вопросом.