Так, в своей работе «Власть и общество Британии 1750‒1850 гг.» М. П. Айзенштат, описывая изменения, которые произошли в конституционном устройстве страны после 1688 г., обратила внимание на те нововведения, которые были привнесены Славной революцией. М. П. Айзенштат полагает, что государственный переворот 1688 г. и дальнейшее утверждение «Билля о правах» с полным правом можно рассматривать как «политическую революцию, которая… закрепила победу парламентского образа правления, утвердив новый государственный режим и политический строй в Англии – конституционную монархию».107 По ее мнению, «Билль о правах» для Британии, не имеющей писаной конституции, стал первым в мировой истории конституционным законом, действующим и поныне. Он разграничил королевские прерогативы и власть парламента при помощи установлений статутного права, характерных для конституционных механизмов современного типа. Парламент стал высшим органом законодательной и судебной власти, монарх – главой исполнительной власти.

В то же время следует помнить, что концепция, которой придерживается М. П. Айзенштат, носит более сложный и комплексный характер, нежели констатация изложенных выше положений. С ее точки зрения, само появление «Билля о правах» не тождественно и не одномоментно появлению политических институтов (например, политических партий), институтов политического участия (таких, как выборы в парламент, основанные на пропорциональном представительстве в зависимости от численности населения), не говоря уже об отсутствии дискриминационных ограничений по религиозному принципу. Поэтому вполне оправданным выглядит пристальное внимание, которое М. П. Айзенштат уделяет событиям с 1822 г., когда к власти приходят «либеральные тори», и до 1835 г., когда потерпело неудачу первое консервативное правительство Р. Пиля. Рассматривая и анализируя тенденции в эволюции конституционной и партийно-политической системы Великобритании после 1822 г, она употребила весьма показательный термин «начальный этап трансформации институтов старого порядка».108 Этим отечественный исследователь еще раз подчеркнула, что появление конституционного документа и формирование комплекса механизмов, необходимых для его практической реализации в такой традиционной политической системе, как британская – не одномоментный акт. Скорее следует говорить о том, что это растянутый во времени и весьма сложный по характеру процесс, в котором возможно выделение нескольких хронологических этапов. Если же быть более точным, то речь идет о нескольких параллельно происходящих процессах, затрагивающих основы конституционного устройства, изменения в партийно-политической системе, а также комплекс религиозных и политических реформ 1828‒1832 гг., совокупность которых и привела в итоге к формированию конституционных механизмов современного типа.

Следует заметить, что историографическая концепция М. П. Айзенштат является весьма интересной и по своей структуре. С одной стороны, она отдает дать критике традиционных вигских концепций прогресса, берущей свое начало в трудах Л. Б. Нэмира и Г. Баттерфилда.109 С другой – отечественный исследователь внимательно следит за ключевыми тенденциями в современной английской историографии, главная из которых заключается в весьма осторожной оценке глубины тех изменений, которые произошли в английской конституционной и партийно-политической системе первой трети XIX в. Наиболее ярким представителем такой позиции является известный современный британский исследователь Дж. Кларк. Он описывает Англию до 1828 г. как страну старого порядка, где «подданные все еще верили в божественное право королей, легитимность наследственной аристократии и законные привилегии англиканской церкви».