В общем, такому человеку можно было доверить свою жизнь.

– Хорошо, что ты цел! – раздался радостный голос Штура. – Ты как себя чувствуешь? Нормально?

– Да, знаешь ли, всё в порядке, – шутливо буркнул Макаров, стараясь продемонстрировать присутствие духа. – Всего-то оказался в сотне километров от запланированного места посадки, разорвал связки, лёгкое да переломал все рёбра. Что, собственно говоря, произошло? Почему отказали все системы «Призрака»? Что случилось с навигационными спутниками? Почему я никак не мог связаться ни с вами, ни с какой либо из наших наземных баз?

Тадеуш промедлил с ответом. А затем, без особой надежды, произнёс:

– Скажи, что ты пытался связаться с нами совсем недавно.

– Последний раз минут восемь назад, не больше… – ответил Олег, несколько смущённый реакцией своего начальника.

– Последний? А первый?

– Где-то через два часа после приземления.

На том конце коммуникационного канала послышалось короткое ругательство.

– Значит, твой мультибокс заражён. Инкубационный период скоро закончится, так что у нас остаётся совсем немного времени, чтобы поговорить.

– Вирус?

– Да, именно. Палеовирус Куртца, – Штур вкратце обрисовав сложившуюся ситуацию.

– Если бы не ты рассказал мне всё, я ни за что не поверил…

– Хочешь верь, хочешь нет – но вирус в твоём наручном компьютере может активироваться в любой момент и сжечь все электронные системы. И это лишь одна из плохих новостей. Вот другая: мы до сих пор не можем связаться с планетарной исследовательской станцией или каким-нибудь аванпостом, поэтому нет никакой возможности эвакуировать тебя в ближайшее время.

– Это значит…

– Ты останешься без маскировки и без надежд на скорое извлечение

– Я уже остался без многого из перечисленного. Но всё же надеялся на эвакуацию, – Макаров вздохнул. – И когда же вы вытащите меня отсюда?

– Не знаю, – честно признался Штур. – Если палеовирус перекинулся и на другие наши базы, то у ребят проблем сейчас не меньше, чем тут, в космосе. Временно считай себя на необитаемом острове. Или разведчиком в тылу врага. Да, кстати о враге: визуальное наблюдение показывает, что лесок, в котором ты сейчас находишься, оцеплен местными военными.

– Это я уже заметил. И насколько я разобрал расцветку доспехов, против меня выдвинули Шестой Легион. Интересно, за что аборигены приняли «Призрак»? Небось, за какой-нибудь экспериментальный аппарат их противников.

– Вполне возможно. Так или иначе, но лес прочёсывается, а в воздухе парят аэростаты и дирижабли. Будь осмотрителен.

– Буду, буду, – Макаров почесал фалангой указательного пальца кончик носа. – Мда-а-а… Если головорезы из Шестого Легиона найдут меня, едва ли они кинутся обниматься, скорее нашпигуют пулями и отдадут учёным на опыты. То-то ты не знаешь, кто такие рядовые солдаты легиона.

– Ими командуют офицеры.

– Только до встречи с ними сначала надо дожить. Мне однозначно стоит как можно скорее выбираться отсюда, и без помощи обойтись не удастся.

Тадеуш не отвечал. Он и сам знал, что Олег прав. Если офицеры Легиона были гибкими, хорошо приспосабливающимися специалистами с широким профилем, то рядовые бойцы и вправду не блистали инициативностью. Вымуштрованные, они, бывало, слепо и с абсолютной точностью выполняли самые абсурдные приказы начальства. Знал Штур и про то, что в восьми из десяти случаев боевые подразделения этой спецслужбы посылаются куда-либо лишь для того, чтобы устроить кровавую баню. Что ни говори, а Легион был идеальной машиной для истребления себе подобных: надёжной, почти никогда не дающей осечек и невероятно эффективной. И сейчас эта машина готовилась перемолоть между своими шестерёнками землянина.